Когда должник в присутствии свидетелей получал от кредитора просимую сумму, он письменно гарантировал своей личностью исправную уплату долга; в случае неисполнения обязательства кредитор арестовывал его и брал в кабалу, в которой он оставался до погашения долга. И только он сам, но и все его состояние, жена и дети поступали в залог заимодавцу, и так как, вследствие высоких процентов, сумма долга быстро возрастала, то все это часто переходило в руки кредитора. Когда истекали предоставлявшиеся законом отсрочки, должника можно было вместе с его женой и детьми продавать как раба на чужую сторону, или он всю свою жизнь томился в кабале, в которой с ним обращались крайне жестоко. Он должен был работать в смирительных домах на своего кредитора, подвергался тяжелым телесным наказаниям, ходил в цепях с железными тяжестями на теле или деревянными колодками на ногах. Масса обедневших плебеев терпели такие беспощадные муки патрициев без всякой надежды на освобождение. Римляне были люди жесткие и безжалостные, и корыстолюбие, которым Рим отличался всегда, было и в то время общим пороком; притом патриции видели в притеснениях, которым они подвергали плебеев на основании долгового права, средство еще более усилить политическую зависимость этого сословия. Но именно такой чрезмерной строгостью они довели наконец народ до отчаяния и вызвали взрыв, имевший своим последствием постепенное освобождение плебеев в политическом отношении.
Когда в 495 г. Риму стала грозить война с вольсками, озлобление, которое задолжавшие плебеи уже давно втайне питали к своим притеснителям, разразилось явным восстанием. Народ стал громко говорить, что его заставляют на поле сражения рисковать за республику жизнью, а дома он находится в плену у своих же сограждан и доводится ими до полного разорения; по словам плебеев, в среде врагов они были безопаснее, чем между своими согражданами. И вот однажды выбежал на площадь старик с явными признаками пережитых страданий, в изодранном грязном платье, бледный и истощенный, с всклокоченными волосами и бородой. Многие, несмотря на обезображенный вид, узнали в нем человека, бывшего долгое время старшим офицером и отличившегося на войне многими храбрыми подвигами; он сам показал раны на своей груди и рассказал, что в то время когда он находился в числе сражавшихся против сабинян, его жатву уничтожили, дом сожгли, скот увели; когда вслед затем с него потребовали платы налога, он влез в долги, проценты росли все больше и больше, и он сперва продал свою наследственную землю, потом все остальное состояние; теперь он крепостной своего кредитора и держится им не в обыкновенном рабстве, а в смирительном доме и подвергается всевозможным пыткам. При этом он показал народу свою спину, которая носила на себе свежие следы кровавых побоев. Это зрелище, этот рассказ вызвали всеобщее открытое негодование; арестованные должники ринулись со всех сторон на улицу и громко требовали помощи, вся масса с криками спешила на площадь. Консулы Публий Сервилий и Аппий Клавдий, поспешно явившиеся на место возмущения, старались усмирить взволнованную толпу; но народ требовал созвания сената и осадил ратушу. Между тем как сенат обсуждал, какие принять меры, – консул Аппий Клавдий советовал прибегнуть к строгости, а Сервилий предлагал более кроткие меры – пришла весть, что вольски приближаются к городу. Отцы-сенаторы растерялись, народ ликовал и отказался нести военную службу. Тогда Сервилий по поручению сената стал успокаивать народ; он объявил посредством эдикта, что римского гражданина, желающего вступить в войско, никто не имеет права держать в цепях или в тюрьме, точно так же, как не может, пока этот гражданин находится в лагере, владеть его имуществом или продавать это последнее, а равно предъявлять притязания на его детей или внуков. После этого все записались в военную службу. Вольски были разбиты, их столица Суэсса-Помеция взята. Сабины и аврунки, в то же самое время восставшие против Рима, были быстро и победоносно отброшены. Самой большой храбростью отличались попавшие в рабство за долги; но когда опасность миновала, жестокосердый консул Аппий начал снова возвращать их в кабалу, а других, срок платежа, для которых истек, присуждать кредиторам. Сервилий не мог воспрепятствовать этому, потому что сенат одобрял образ действий Аппия. Тогда народ сам взял на себя защиту; он повсюду сопротивлялся возвращению должников кредиторам, и, когда был объявлен новый набор для предстоявшей войны с сабинами, ни один человек не записался в военную службу.
Наступил 494 г. Плебеи устраивали ночные сходки и совещались о принятии общеполезных мер. Поступать на военную службу они отказывались очень упорно, сопровождая этот отказ фактическим сопротивлением властям. Тогда сенат, по совету Аппия Клавдия, решил назначить через посредство консулов диктатора, потому что диктатор, назначавшийся в тяжелое время и не долее как на шесть месяцев, облекался полной царской властью и действовал безответственно, не будучи ограничен законом об апелляции. В диктаторы выбрали М. Валерия, брата Попликолы, человека кроткого и любимого народом. Он издал такое же постановление, какое недавно было сделано Сервилием. Народ поверил ему, стал под знамена и в короткое время победил сабинян, эквов и вольсков. Но когда по окончании войны Валерий потребовал у сената обещанного этим последним освобождения долговых рабов снова последовал отказ. Валерий с неудовольствием отказался от своей должности, граждане одобрили этот поступок, и когда бывший диктатор шел из курии домой, он сопровождали его с выражениями своей благодарности благосклонности.