Раздор между Фабиями и патрициями принимал все более и более обширные размеры, и так как первые, вследствие вызванной ими войны, становившейся все опаснее и опаснее для Рима, увидели себя отданными в жертву обвинениям и нападениям патрициев, то они решились принять эту войну исключительно на себя, как частную войну их дома, и в количестве 306 человек в сопровождении своих клиентов (числом от 400 до 500) двинулись к ручью Кремера, недалеко от города Вейев, где основали крепость. Отсюда вели они войну с вейентинцами, пока наконец в 477 г. не погибли все вследствие внезапного нападения неприятеля Только один мальчик, остававшийся в Риме, пережил гибель своего семейства; по другому сказанию, в живых остался М. Фабий, бывший впоследствии, именно в 450 г., членом второго децемвирата, а во время гибели фамилии Фабиев находившийся уже в зрелых летах.
5. Кней Марций Кориолан
История Кориолана имеет по большей части легендарный характер. Но так как обыкновенный рассказ был принят позднейшим временем за действительную историю, но мы выберем из него самое главное и затем вкратце прибавим то, что по устранении всего легендарного может, по-видимому, быть принято за исторические факты.
Кней Марций, происходивший из знатного патрицианского рода, отличался уже в очень молодые годы храбростью и мужеством. Рассказывают, что он принимал участие в изгнании Тарквиния и отважно сражался в битве при Ретильском озере. Тут он на глазах диктатора Постумия защищал своим щитом одного упавшего около него гражданина и изрубил напавшего неприятеля. За это полководец наградил его дубовым венком, потому что такая награда следовала по закону всякому прикрывавшему щитом своего согражданина. С минуты получения этого отличия честолюбивый юноша начал стараться оправдывать ожидания, возлагавшиеся на него, и присоединял подвиг к подвигу, прибавлял добычу к добыче; не было сражения, из которого он возвратился бы домой без венка или почетного украшения. В том самом году, когда Спурий Кассий заключил союз с патинами (493 г. до P. X.), римляне под предводительством консула Постумия Коминия предприняли поход против вольсков из Анциума, завоевали латинские города Лонгулу и Полуску, находившиеся в то время в руках вольсков, и затем расположились лагерем перед городом Кориоли. Вольски из Анциума пришли на помощь городу и напали на римлян, между тем как с другой стороны была произведена вылазка жителями Кориоли. Но Марций, предводительствуя вверенным ему отрядом, отбросил их снова в город и сам вторгся туда вслед за обратившимися в бегство. Пламя, охватившее зажженные дома, вопли жен и детей дали знать остальной части римского войска, что Марций вторгся в город; она последовала за ним, заняла Кориоли и ограбила его, между тем как Марций с отрядом волонтеров немедленно поспешил к другой части римского войска, сошедшегося на бой с вольсками из Анциума. Он появился как раз в ту минуту, когда сражение должно было начаться, и занял здесь место впереди всех. Его неодолимой храбрости римляне и тут были обязаны победой. В награду за свои подвиги он получил от консула лошадь с великолепной сбруей и позволение выбрать себе из богатой добычи, состоявшей из золота, лошадей и людей, в десять раз больше того, что приходилось бы ему по дележу на равные части. Но Марций выбрал себе только одного пленника, которому он тут же дал свободу. Этот поступок вызвал всеобщее одобрение, и консул Коминий дал ему почетное имя Кориолан.
До сих пор мы видели Марция Кориолана только с хорошей стороны. Но в частной жизни он вел себя крайне гордо и надменно, в особенности относительно плебеев к которым он повсюду выказывал ненависть и презрение Для его аристократической гордости было невыносимо видеть, что эта грубая, созданная только для повиновения толпа осмелилась восстать против угнетений и удалением на Священную гору вынудить у патрициев установления должности трибунов. В следовавший за завоеванием Кориоли год он явился кандидатом на должность консула. Его военные заслуги, правда, давали ему право на такой почет, но его гордое, резкое поведение во время баллотирования так оттолкнуло от него народ, который и без того ненавидел и боялся его, что избрание не состоялось. Эту неудачу Кориолан принял как тяжелую обиду, и патрицианская молодежь, смотревшая на него как на своего вождя, старалась еще более раздуть его негодование. Он ил отомстить народу. Как раз в этом году разразился сильный голод, от которого жестоко страдал бедный класс ›да. Чтобы облегчить бедствие, сенат закупил хлеб в разных местностях Италии, а один сицилийский тиран, расположенный к римлянам, прислал им в подарок большое количество пшеницы. Народ надеялся на дешевую продажу хлеба или даже на бесплатную раздачу его. Но когда в сенате начались совещания о способе отпуска хлеба народу Кориолан произнес резкую речь, напомнил дерзкое неповиновение плебеев закону и требовал, чтобы хлеб продавали не иначе как по тем же высоким ценам, какие существовали на него до тех пор; если же – говорил Кориолан – плебеи хотят установления низких цен, то пусть откажутся от вынужденных ими прав и согласятся на уничтожение трибунской должности. Когда речь Кориолана сделалась известной народу, оказавшемуся перед курией, он пришел в такую ярость, непременно убил бы оратора при выходе его из курии если бы трибуны не потребовали его к ответу перед лицом плебейской общины. Гнев народа улегся; каждый смотрел на себя как на будущего судью над жизнью и смертью своего врага. В промежуток времени между этим днем и днем суда патриции употребляли все средства, чтобы изменить настроение народа угрозами, просьбами и обещаниями, и им действительно удалось склонить на сторону Кориолана довольно значительную часть плебеев. Кориолан снова испортил все дело своей неукротимой надменностью, насмешками и язвительными речами, которые он позволил себе относительно трибунов и суда. Так как он не явился лично на суд, то состоялось новое решение подвергнуть его пожизненному изгнанию. Кориолан отправился к вольскам, произнося угрозы обществу и полный мрачных мыслей о мщении. В городе вольсков, Анциуме, жил знатный человек Туллий, который, благодаря своему богатству и мужеству, пользовался царским почетом. Кориолан знал, что Туллий ненавидел его больше, чем вех остальных римлян, потому что они часто во время войны мерились своими силами. В дом этого-то человека явился однажды вечером изгнанник Марций и, не узнанный никем, с закрытой головой, безмолвно сел у очага. Туллий, позванный прислугой, с недоумением смотревшей на странного незнакомца, спросил этого последнего, кто он и зачем пришел. Тогда Марций открыл лицо и протянул врагу римлян руку на совместную борьбу с ненавистным городом. Туллий с радостью оказал гостеприимство своему недавнему неприятелю, и оба стали обдумывать средства снова поднять вольсков на войну с Римом, так как вольски, ослабленные несколькими поражениями и моровой язвой, не задолго до того заключили с римлянами двухлетнее перемирие.