Ранее уже было сказано, что во главе ассирийского пантеона стоял древний племенной бог – Ашшур, объявленный царем богов. Двенадцать «великих богов», сохранивших свои вавилонские имена, почитались повсеместно, но ни один из них, даже главный бог Вавилона – Мардук, по мнению ассирийских жрецов, не мог претендовать на верховную власть над вселенной. Это право принадлежало только Ашшуру. При перечислении богов, помогающих ассирийскому царю в борьбе с врагами, Ашшур, как правило, выдвигается на первое место. Супругой Ашшура считалась шумерская богиня Нинлиль или вавилонская Иштар. Впрочем, это не та Иштар, которая почиталась в Уруке или Вавилоне, а ее местное воплощение. Иштар, в свою очередь, раздвоилась, воплотившись в двух богинь, покровительниц разных ассирийских центров: Иштар Ниневийскую и Иштар Арбельскую. Их старались не путать друг с другом.
Из вавилонских богов, культ которых прочно утвердился в Ассирии, особое предпочтение отдавалось богу неба Ану и божественному громовержцу Ададу.
Как уже было сказано, в древней столице Ашшуре в честь этих двух богов был сооружен огромный храм, не уступавший по размерам и блеску храму верховного бога. Вряд ли это было случайностью. В условиях Северной Месопотамии атмосферные осадки имели для земледельца большее значение, чем речные воды. Бог неба и бог грозы, посылающие, по представлениям древних народов, небесные воды, которые насыщают сухую почву, оказывались в сознании ассирийцев более достойными поклонения, чем бог подземных вод Эа, столь почитаемый в Южной Месопотамии.
Показательно, что в летописи Ашшурбананала при описании урожайных лет, наступивших по милости богов, на первое место выдвинут Адад, «пустивший свои ливни», и лишь на втором месте стоит Эа, открывший «источник подземных вод».
Таким образом, вавилоно-шумерские религиозные представления воспринимались ассирийцами в видоизмененном виде, применительно к конкретной географической обстановке.
Надо также учитывать, что ассирийский народ исторически был очень тесно связан с хурритско-хеттским культурным кругом. Интересно, что излюбленным атрибутом бога-громовержца у народов Северо-Западной Азии (хурритов, урартов, хеттов), а также на о-ве Крите была двойная секира, тогда как в Шумере молния воспринималась как огненный кинжал. В ассирийской поэзии и искусстве перемежаются оба образа. Встречающиеся в ассирийском искусстве изображения божества на спине священного животного (например, богиня Иштар на спине льва или быка) также восходят, видимо, к аналогичным хеттско-хурритским образам.
Само собой разумеется, что местные особенности и этнические признаки, придающие индивидуальные внешние формы религиозным верованиям, не являются основными. Главное и определяющее – это строй общества. Судя по клинописным текстам, ко времени их появления ассиро-вавилонская религия уже сформировалась в законченную систему миросозерцания, в которой сохранилось немало элементов, унаследованных от верований первобытных племен.
В процессе формирования классового общества прежние представления и обычаи, связанные с родо-племенным строем, исчезают или переоформляются, и религия становится на службу рабовладельческой знати и царской власти.
Однако и на этом этапе сохраняются еще пережитки фетишизма и тотемизма. Фетишами (неодушевленными предметами, которым приписывались сверхъественные свойства) считались орудия (например, мотыга), оружие (секира, копье) и т. д. Почитание священных животных, считавшихся в эпоху первобытного общества предками различных родов, а позднее племен, не принимало в Ассирии и в Вавилонии таких широких масштабов, как в древнем Египте или в древней Индии, но тем не менее сохранялось и здесь.
Племенной бог ассирийцев – Ашшур изображался обычно покрытым птичьими перьями и был, очевидно, связан с древним тотемом – голубем. Священным животным вавилонской богини врачевания Гулы считалась собака. «Благодетельные души» – хранители ассирийского царя – изображались в виде быков с человеческими лицами или в человеческом образе, но с головами орлов.
Среди обрядов первобытного общества видное место занимало ритуальное убийство вождя, достигшего преклонного возраста и нуждающегося в замене. На более позднем этапе оно превратилось в чисто символический обряд.
В Вавилонии наблюдался своеобразный пережиток этого священнодействия. На пятый день нового года царь отправлялся в храм Мардука, но верховный жрец преграждал ему путь к статуе бога, отнимал у царя корону и скипетр и стегал своего властителя плетью. Если царь при этом плакал, то считалось, что год будет удачным. В конце концов, царю возвращались атрибуты его власти. Таким образом, обряд цареубийства превратился в церемонию временного отречения от власти.