Греческие полисы играли роль костяка Селевкидской державы. Тесно связанные с царской династией, получившие от царей землю и обязанные за это нести военную службу, граждане полисов занимали привилегированное место в общей структуре государства. Известно, например, что цари даровали права гражданства в греческих полисах своим отставным военачальникам и чиновникам. Полис помимо земли, составлявшей участки граждан, обычно контролировал достаточно обширные территории, занятые общинами местного населения. Эксплуатация этих общин составляла одну из важнейших основ благосостояния гражданства полисов. Государству это было выгодно, ибо полис брал на себя часть его функций по контролю над местным населением, сбору налогов и т. п. Селевкидское государство и греческий полис выступали как союзники в эксплуатации местного населения, и греческие полисы служили, как правило, надежной опорой династии.
Несколько иной была роль старых греческих полисов Малой Азии, вошедших в состав государства Селевкидов. У них не было той органической связи с династией, которая существовала у новых полисов. Они рассматривали себя как союзников Селевкидов, и цари этой династии в силу разного рода обстоятельств вынуждены были считаться с этим. Греческие полисы Малой Азии были объектом притязаний со стороны Селевкидов, Птолемеев, Македонии, Пергама. Столкновение этих сил позволяло полисам Малой Азии маневрировать, сохранять известную долю автономии, помогало им избегать полного поглощения Селевкидским царством.
В эллинистическую эпоху на Востоке продолжался процесс, начавшийся уже ранее, — развития различного типа городских общин, приближающихся по своим формам к греческому полису. Дальше всего по этому пути пошли финикийские города, очень быстро эллинизировавшиеся и приобретшие все черты восточных греческих полисов. Эллинизация их была столь полной, что граждан финикийских городов стали допускать даже к Олимпийским играм. Именно эти города давали основные кадры для флота Селевкидов.
Несколько иной характер имели вавилонские гражданско-храмовые общины (Урук, Вавилон, Ниппур, Борсиппа и т. д.). В Вавилонии к началу эллинистической эпохи сложился тип общины, образовавшейся в результате постепенного слияния служителей городских храмов с зажиточными слоями населения этих городов. Такая община в источниках называется «город» или «город людей храмов». Храмовые должности занимали многие члены этих общин, но это не было обязательным условием принадлежности к общине. Основную массу членов гражданско-храмовой общины составляли частные лица, не находившиеся в зависимости от храмов, но связанные с ними. Главной формой связи было получение довольствия (пребенды) из храмового хозяйства. Право на получение довольствия было когда-то связано с выполнением определенных обязанностей в храме, но позднее эта связь прервалась и право на получение довольствия могло свободно продаваться и покупаться. В селевкидское время выдача довольствия превратилась в один из методов распределения прибавочного продукта, созданного в храмовых хозяйствах, между гражданами. Города этого типа имели самоуправление, признанное и санкционированное селевкидскими царями. Существовало «собрание», руководителем которого был эконом. Эти собрания решали имущественные вопросы, накладывали штрафы, оказывали почести как своим согражданам, так и представителям царской администрации. Цари нередко дарили этим городам земли вместе с жившим на них населением, преподносили дары храмам. Приписка к вавилонским городам земель, подаренных царем частным лицам, была обычным явлением. Помимо членов общины, в самом городе и на землях, ему принадлежавших, жило население, не входившее в общину. Оно состояло из неполноправных свободных, рабов и полузависимых земледельцев. Права и привилегии, которые предоставлялись вавилонским городам, распространялись лишь на членов общины и ни в коей мере не на производителей материальных благ, эксплуатировавшихся ею.
Место вавилонской гражданско-храмовой общины в структуре государства было своеобразным. С точки зрения отношений собственности, эта община находилась в более привилегированном положении, чем селевкидский полис. Центральное правительство признавало право собственности общины на ее землю, в то время как полис обладал только правом владения. Было высказано предположение, видимо, справедливое, что признание права собственности и автономии вавилонской гражданско-храмовой общины относится еще ко времени начала правления Селевка. Именно этим объясняется поддержка Селевка со стороны вавилонских городов. Однако выгодная с точки зрения отношений собственности позиция вавилонских гражданско-храмовых общин не означала привилегированного положения в политической структуре государства. В государственном аппарате, в главной опоре династии — армии — вавилоняне совсем не представлены. Практически все посты здесь были заняты македонянами и греками. Вавилонская община не включалась органически в политическую структуру, созданную завоевателями, она оставалась вне ее. Именно в этом заключается основное отличие, между селевкидским полисом, который служил одним из основных элементов той политической системы, которую создали завоеватели, и вавилонской гражданско-храмовой общиной.