В этом плаче в сублимированной форме излагается содержание некоторых основных синтоистских мифов, связанных с основанием правящей династии (подробнее см. главу «Картина мира»).
2) Постоянное захоронение в кургане. Прежде всего следует отметить, что обычай повторного захоронения не является принадлежностью только японской культуры и был широко распространен в Юго-Восточной Азии (например, у даяков Борнео), хотя постоянное захоронение совершалось там в могиле, без возведения кургана.
Конкретных сведений о характере этой процедуры в Ямато почти не имеется. Какое-то представление хотя бы о ее масштабах могут дать записи VIII в. (716 г.) в хронике «Сёку нихонги», которые говорят о процессии (численностью более чем в тысячу человек), направляющейся ночью к месту постоянного захоронения принца крови Сики. В самом общем виде процедура переноса останков в курган означала переселение в иной мир. Поскольку смерть государя или же члена государевой семьи осмыслялась как «поднятие к божествам» или «божественное поднятие» (камуагару), то архитектоника кругло-квадратного курганного сооружения получает космологическое объяснение. Поскольку вслед за китайской космологической традицией японцы мыслили землю квадратной, а небо — круглым, то сам акт захоронения в круглой части кургана должен был символизировать переселение на небо. Знаменитый исследователь японской древности Хори Итиро подсчитал, что подавляющее большинство упоминаний о пути покойного в иной мир связано, согласно «Манъё:сю», с верхом (сокрытие в горах, облаках, подъем на небо). Что касается мифологической части сводов «Кодзики» и «Нихон сёки», несущих в себе очень древние пласты религиозных представлений, то там покойный зачастую отправляется за море, скрывается на острове. Такое изменение в картине мира (вытеснение горизонтальной разметки вертикальной) объясняется постепенным вытеснением представлений автохтонных обитателей архипелага (потомков австронезийцев с их «морской» горизонтальной разметкой мира) представлениями потомков переселенцев с Корейского полуострова (вертикальная разметка мира). В первую очередь это касается письменной культуры, фиксирующей прежде всего реалии господствующей культуры (культуры политической элиты).
По всей вероятности, погребальная камера моделировала страну мертвых (ёмоцукуни), фигурирующую в заключительной части мифа об Идзанаги и Идзанами — творцах островов Японского архипелага. На эту мысль наталкивают, в частности, находки в курганах косточек персика. Дело в том, что когда Идзанами скрылась в стране мертвых, то Идзанаги нарушил ритуальный запрет смотреть на нее, и тогда его стали преследовать змеи-громовники. Он смог спастись, бросив в них плоды персика. Поскольку персик известен в даосизме как чудесный плод, который, в частности, способен оборонить от злых духов, то резонно заключить, что и синтоистский миф, и устройство курганов испытали на себе его сильное влияние.
Вместе с усилением китайского влияния и иерархическим упорядочиванием государственной жизни усиливается регламентация и единообразие похоронного обряда, в результате чего начиная с VI в. умершему правителю, в соответствии с китайской практикой, присваивается посмертное имя. Сначала это было многосоставное «имя японского типа», начиная с периода Нара — китайского (состоит из двух иероглифов). Кроме этого, вводятся керамические гробы китайского образца, проведение могари запрещается (за исключением самого правителя и принцев крови, что может считаться подтверждением возрастающего влияния правящего рода, поднимающего свой престиж за счет монополизации определенной процедуры погребального обряда). Регламентируются также размеры погребений и количество дней, необходимых для их постройки (эти ограничения не касаются гробниц самих правителей): так, гробница принца должна была быть построена за 7 дней (при количестве работников в 1000 человек).
В исторической перспективе в японском погребальном обряде преобладающим становится все-таки буддийский ритуал трупосожжения. Следует, однако, иметь в виду, что буддизм накладывается на уже сформировавшиеся представления о пути покойного. Поэтому и вертикальный дым погребального костра однозначно истолковывается как путь души наверх — на небо, в горы, к местообитанию божеств и предков.
Династийная хроника «Вэй-чжи» обычно считается самым надежным из всех китайских источников относительно древних обитателей Японского архипелага. Она была составлена около 297 г. и охватывает период с 220 до 265 г. Несмотря на краткость (около 2000 иероглифов) и идеологическую ангажированность, ее сообщение о людях Ва (японцах), помещенное в главе о «восточных варварах», практически всегда используется для реконструкции социальной и политической ситуации на архипелаге. Однако, как нам представляется, в условиях полного отсутствия других письменных свидетельств это скорее напоминает акт историографического отчаяния, чем исследовательской стратегии. Данные «Вэй-чжи» не могут быть перепроверены по другим источникам, а некорректность тех ее сообщений, которая ясна из соображений общего характера, заставляет сомневаться и в достоверности остальных. Мы не утверждаем, что вся информация «Вэй-чжи» относительно протояпонцев является фикцией, но считаем, что в настоящее время мы лишены сколько-нибудь надежных доказательств ее достоверности.