Раздел II
Раннеисторическая Япония
Глава 6
Письменные источники по ранней истории Японии
Поскольку дальнейшее изложение основывается уже не только (и не столько) на археологическом материале, мы должны рассмотреть проблему распространения письменности в Японии, а также определить специфику (т. е. границы допустимого использования) тех письменных источников, с которыми нам приходился иметь дело при реконструкции историко-культурного процесса. Следует при этом оговориться, что взгляды на данную проблематику значительно изменились в последнее время, что связано как с появлением новых данных (особенно это касается надписей на деревянных табличках моккан), так и с переосмыслением прежних.
Наиболее ранние данные эпиграфики, свидетельствующие о знакомстве обитателей архипелага с китайской письменностью, относятся еще к периоду яёй. Это не слишком многочисленные надписи на бронзовых зеркалах, произведенных в самом Китае и на Корейском полуострове. Несколько позже, с середины яёй, подробные зеркала стали изготавливаться и на территории Японского архипелага. Подавляющее большинство таких зеркал находят в захоронениях. Надписи на зеркалах представляют собой, как правило, род заклинательных текстов даосского содержания. Поскольку зеркало является моделью солнца, то многие из них украшают надписи, прославляющие солнце. Например: «Если солнце будет светить, то в Поднебесной будет очень светло». При этом считается, что все надписи на изготовленных на территории Японии зеркалах имеют прямые китайские прототипы, а формы многих знаков настолько искажены, что возникают совершенно справедливые сомнения в умении их изготовителей читать эти надписи.
Не подлежит сомнению, что среди переселенцев с материка были люди, владевшие письменностью. Однако стадиальное состояние японского общества было таково, что оно не обладало потребностями (управленческими, религиозными, технологическими) в сколько-нибудь широком применении письменности. Происхождение эпиграфики на бронзовых зеркалах может быть истолковано двояким образом (при этом данные интерпретации не исключают друг друга). Во-первых, надписи на зеркалах могли быть сделаны переселенцами, которые какое-то время сохраняли свою культурную идентичность, а затем в значительной степени утеряли ее, растворившись в местной культуре и социуме. Во-вторых, японские мастера могли копировать китайские зеркала, употребляя иероглифику в качестве элемента орнаментального украшения, не понимая смысла написанного. В любом случае этот тип письменных источников полностью зависим от своих китайских прототипов (вплоть до датировок по китайским девизам правления) и отражает реалии тогдашнего японского (протояпонского) общества в минимальной степени.
В условиях удаленности от Китая, когда информация оттуда поступала спорадически, наблюдается определенное отставание знаний обитателей архипелага от развития событий на континенте. Так, в 1986 г. неподалеку от современного Киото было обнаружено зеркало, которое датируется четвертым годом девиза правления Цзин-чу (240 г.), в то время как в реальности этот девиз правления был изменен годом раньше.
Именно потому, что реальной потребности в употреблении письменности еще не существовало, эпиграфика не получает сколько-нибудь серьезного развития вплоть до второй четверти VII в. Немногочисленные исключения представляют собой надписи на мечах и буддийских статуях, которые, однако, по сравнению с зеркалами представляют собой намного более важный источник для исторических реконструкций.
Железные мечи с надписями находят в курганных захоронениях. Эти мечи датируются, как правило, V в. С бронзовыми зеркалами из погребений их объединяет то, что надписи на мечах тоже не были предназначены для того, чтобы быть читаемыми людьми. Таким образом, целью всех имеющихся надписей этого времени была коммуникация с некими потусторонними силами, а это показывает, что письменность еще не стала медиатором, опосредующим отношения между людьми. Источниковедческая ценность этого типа эпиграфики заключается в том, что она отражает реалии собственно японского общества (титулатура правителя, имена собственные, социальная номенклатура). Лингвистические особенности надписей на мечах указывают на начало процесса адаптации китайского языка для нужд японского (при этом угадывается роль корейского языка как посредника между китайским и японским). Не прямая имитация, а некоторое переосмысление исходных реалий говорит об окончании этапа слепого ученичества. Следует, однако, помнить, что находки мечей с надписями исчисляются единицами.