Идеологическая установка не исключала развитие лирических и повествовательных компонентов. Именно богатство интриги, разнообразие ситуаций и персонажей, присутствие поэтических монологов и сценически эффектных диалогов объясняет большой успех среди русских, как и среди других народов христианского средневековья, «Жития Алексия, человека Божьего».
Жития святых, переведенные с греческого и перенесенные на Русь через южнославянские тексты, входили в сборники, используемые для нужд верующих. «Минеи-Четьи» (месячные чтения) содержали полные изложения житий, упорядоченных по дням месяца, и памяти святых в соответствии с основной структурой литургико-агиографического корпуса, возникшего в Византии около IX в. Возможно, это и есть первая агиографическая компиляция, известная на Руси. До нас она дошла в списке начала XII в., и можно предполагать, что этот текст использовался и в предшествующее время. Аналогичные изложения, но более краткие, встречались в кратких руководствах, называемых «Пролог», в то время как различные сказания о святых, более четко выраженного назидательного характера содержались в «Патериках» или «Отечниках». Эти тексты имеют фундаментальное значение для изучения религиозного и литературного образования, и к ним надо обращаться вновь и вновь для того, чтобы устанавливать истоки и образцы композиционных и стилистических тенденций русского средневековья.
СБОРНИКИ, ЛЕТОПИСИ, ПОВЕСТИ
Византийская культура, которая с IX по XI в. открылась балканским и киевским славянам, представляет собой главу, явно выделяющуюся в истории греческого средневековья. В ней преобладает склонность к органическим знаниям, к энциклопедизму, к синтезу античной мудрости и христианской доктрины в контексте православия, всегда противопоставленного «еретическому» западному католицизму. Патриаршество и Империя под руководством монархов, следящих за развитием искусства и философии, оказываются втянутыми в грандиозное деяние по реставрации Божественного Закона. В отношении Запада византийская культура хочет утвердить превосходство своего теософского и философского мышления; на Востоке и варварском севере, она, напротив, акцентирует четкость своих административных и политических взглядов. Все реформаторское движение происходит от патриарха Фотия до Константина Багрянородного. Они восстанавливают историю в хронике Георгия Амартола, агиографию в житиях Симеона Метафраста, поэзию в «Палатинской антологии» Константина Кефалы.
Та же жажда знаний распространилась на славян, только что вошедших в православную семью. Болгария Симеона в X в. переводила, соревнуясь с Константинополем, энциклопедические сборники, антологии, шестодневы. Столетие спустя Ярослав Мудрый осуществил нечто подобное в Киеве. На Руси помимо текстов, непосредственно связанных с церковью, распространялись во все более увеличивающемся объеме компиляции, хрестоматии, летописи, создавая новые культурные течения как в церковных, так и мирских кругах.
Это специфическое влияние отражалось на характере русской книжной культуры: по образцу византийского энциклопедизма македонской династии концепция книги долгое время отождествлялась с понятием научного сборника.
Киевские сборники содержали в себе по большей части избранные писания Отцов Церкви от Иоанна Златоуста до Ефрема Сирина, Иоанна Дамаскина или Афанасия Александрийского, моральные сентенции, дидактические сочинения, проповеди. Древнейшая славянская хрестоматия этого типа дошла до нас в двух киевских рукописях 1073 и 1076 г. Первоначально хрестоматия была составлена для болгарского царя Симеона, память о котором сохранилась в заглавии: «Симеонов Изборник». Древнейшие киевские списки, дошедшие до нас, (так как предшествующие им болгарские исчезли) называются «Изборники Святослава», потому что были переписаны для князя Святослава Ярославича. Первый ясно обнаруживает свое болгарское происхождение, в то время как второй, 1076 г., содержит новые элементы, чьи характерные черты позволили предположить, что речь идет о киевской переработке с введением новых оригинальных текстов. То, что отдельные отрывки из «Изборника Святослава» 1076 г. принадлежали русским авторам, убеждают, главным образом, их стилистические особенности. Даже если бы этот тезис был конкретизирован на современном уровне исследований, было бы все равно затруднительно точно установить авторов. Стилистически «Изборник Святослава» 1076 г. вписывается в духовную и языковую культуру Киева XI в. В общем контексте истории литературы определенного периода интересно отметить, что в данном и в других случаях граница между «оригинальным» и «заимствованным» не может быть установлена абсолютно точно (в отличие от представлений того времени). Древнерусский стиль рождается не из противопоставления, а из слияния факторов, которые в «Изборнике» 1076 г. представляются смешанными: греческие и южнославянские влияния, ассимилируемые и воспроизводимые местными книжниками, и их концептуальный и лексический запас, установившийся в особенности для нравоучений и поговорок в народной традиции.