Так, доминиканец по имени Николас Эймерик, подвизавшийся в XIV веке в роли главного каталонского и арагонского инквизитора, власть которого распространялась также и на Валенсию и Майорку, написал мерзкий труд под названием «Руководство для инквизиторов» (Directorium Inquisitorum). Надо сказать, что предшественник пользовавшегося мрачной известностью Торквемады[800] Эймерик также вошел в историю, как самое страшное чудовище из всех, которых породила эта поистине дьявольская машина, какой была инквизиция: его жестокость внушала в народе такой страх, что церковь была вынуждена отказаться от его услуг. В первой части своего «руководства» Эймерих описывает три разновидности культа дьявола: поклонение, состоявшее в восхвалении дьявола и самобичевании в его честь, смешение имен демонов с именами блаженных, «использование круга или некромантии, любовных напитков, колдовских колб и волшебных колец». И вот все те же кольца оказались темой французских судебных новостей в начале девяностых годов нашего столетия[801].
Самое печальное заключалось в том, что в те далекие времена подобный вздор считался противоправным действием, нарушавшим закон, и стоило только донести куда следует о том, что кто-то восхвалял дьявола или же не совсем обычно себя вел, как того человека тут же хватали и волокли на костер. Ибо на страже закона стояла инквизиция, действовавшая с IV века, хотя официально была учреждена в 1184 году буллой папы Луция III при поддержке императора Фридриха I Барбароссы[802]. Так, светская власть, оказавшаяся на службе у инквизиции, обрушилась всей своей мощью на еретиков и раскольников, и с той поры регулярно отправляла в ссылки, конфисковывала собственность, разрушала жилища, предавала анафеме, лишала гражданских прав и, конечно, при «отягчающих» вину обстоятельствах, приговаривала к смертной казни с благословения папы Иннокентия III. Однако конфискация имущества у одних приносила огромные барыши другим.
В самом деле, с 1054 года формально отделенный от Восточной церкви католический Рим стремился стать полноправным наследником языческого Рима, творца и блюстителя имевших мировое значение законов. А для этого он должен был обладать политической и финансовой властью.
Причины последовательного ужесточения властей, приведшего к учреждению инквизиции как института власти и введению смертной казни, очевидны: во всей Европе в результате союза короны и церкви, основанного на божественном праве и религиозном посвящении, враг одних стал ipso facto противником других. Если любое раскольничество и всякая ересь представляли угрозу для церковной власти, они в то же время расшатывали троны христианских царей и королей. Так, с X по XII век процессы над «колдунами» устраивались не только по инициативе церковников, но большей частью инспирировались власть предержащими, опережавшими действия духовенства. Принимая решения, светская власть легко манипулировала законами, тем более что такое чувство, как милосердие, и вовсе было ей чуждо. Следует подчеркнуть, что введение смертной казни в качестве меры наказания для раскольников, еретиков, «колдунов» и «ведьм» противоречило мнению святого Иоанна Хризостома[803], который заявил, что «предать еретика смерти означало бы совершить на земле ничем не искупимое преступление»[804].
Однако к мнению Златоуста (Хризостома) никто так и не прислушался. На горизонте уже забрезжила новая опасность, внушавшая правителям и церковникам такой же страх, какой дотоле они сами сеяли в народе. И единственным средством, способным, по их мнению, защитить их, была инквизиция. А угрозой для них стало учение катаров.
Катары[805], в самом деле объявившие себя «чистыми» христианами, казалось, возрождали для католического духовенства уже подзабытый ими былой кошмар под названием «гностицизм», с которым церковь неустанно боролась на протяжении первых пяти веков своего существования. В самом деле, катары считали Сатану предвечным началом, создателем всего материального в этом мире (что, впрочем, проповедовал сам Иисус). Согласно их учению, дьяволу было подвластно все преходящее, от желаний до смерти, а земля представлялась катарам настоящим чистилищем, где человек был обречен искупать свои грехи до тех пор, пока не обретет право на царство небесное. Однако его не примут на небеса, если при жизни он не станет «новым Адамом», каким был Иисус. Если человек не достигнет подобного совершенства, ему придется снова перевоплотиться и пройти еще один жизненный цикл. Катары провозгласили себя посланцами Иисуса, носителями добра и духовного начала.
800
Томас де Торквемада, испанский инквизитор, осудивший за восемнадцать лет (1480—1489 гг.) более ста тысяч человек. —
801
Roland Villeneuve. Dictionnaire du Diable. Pierre Bordas & Fils, 1989. Напомню только, что дело магических колец рассматривалось судом, который призвал к ответу ведущую телевизионной программы на телевидении. Это судебное разбирательство представляет интерес еще и потому, что правосудие впервые косвенно осудило глупость, а уже потом распространение заведомо ложной информации.
802
Как указывается в статье «Inquisition», опубликованной в Encyclopaedia Britannica за 1960 год, было бы неточным утверждать, что инквизиция появилась только в XIII веке, ибо ее структуры начали формироваться с IV столетия, о чем свидетельствует вышеупомянутая расправа над Присциллианом, осужденная многими духовными лицами. «С X по XII век во Франции, Италии, Англии было казнено множество еретиков, закончивших свои дни на костре или виселице».
803
Иоанн Златоуст (Хризостом) — константинопольский патриарх (с 398 г.), бичевавший пороки духовенства и призывавший к аскетизму. —
805
От греческого слова katharos — чистые, члены еретической секты, считавшей материальный мир порождением дьявола и изобличавшей католическое духовенство. —