Мама морщится, словно мой ответ не имеет смысла. Мне хочется написать «услышь» на каждом ее ухе: «Услышь наконец мои слова, вложи их себе в рот, проглоти, как свою домашнюю пасту». Ведь на самом деле я уже пыталась поговорить.
С ней.
С папой.
С докторами.
С полицией.
Все заявляют, мол, ты можешь без стеснения излить душу, но на деле это работает, только если я говорю то, что они готовы услышать. В ином случае взрослые морщат лоб, поднимают брови, поджимают губы и качают головой.
Отводят взгляд.
Зажимают руками рты.
И оставляют меня.
Еще более одинокой, чем прежде.
Чем в те семь месяцев. Но взрослым не понять.
– При чем тут вообще восковые свечи? – спрашивает мама.
Папа тем временем продолжает пить. На дне его бокала кусочки чего-то. Ему нужно долить. А мне нужно вернуться в четыре серых стены своей комнаты.
– Обещай, что пойдешь, если я тебя запишу, – говорит мама.
Ненавижу доктора Уайт.
– Из-за нее я чувствую себя сумасшедшей.
– Почему?
– Потому что она считает меня сумасшедшей.
Родители переглядываются, однако не пытаются отстоять мое душевное здоровье.
– У меня есть идея получше, – предлагаю я. – Может, мне написать о том, что случилось?
– В смысле книгу? – Мама смотрит на отца, проверяя его реакцию.
Какого черта никто никогда не заботится о моей?
– Ты же не собираешься делиться своей историей? – спрашивает мама.
Я набиваю рот пастой, совсем как Шелли теми брауни, чтобы не пришлось отвечать – чтобы ни одну из моих инициатив не раздавили, как ягоды кислого винограда.
Тогда
5
Я лежала на спине, а поверхность подо мной качалась из стороны в сторону. Я открыла глаза, но ничего не увидела. Меня окружала темнота – и страх заполз под кожу, точно стайка пауков.
Я попыталась встать. Голова ударилась обо что-то твердое. Раздался гудок машины. Мое сердце начало колотиться.
Я попыталась на ощупь определить, что вокруг, обнаружила над головой что-то вроде крыши и постучала по ней костяшками.
Играла музыка – какая-то песня в стиле кантри – под аккомпанемент инструментов: гитары, клавишных, барабана и губной гармоники. Меня швырнуло вперед, и я впечаталась лицом в твердую поверхность. Что-то потекло по губе и попало на язык – кровь.
Я резко пришла в себя.
– Не отпускай свою любо-о-овь, – пел мужской голос.
Слезы покатились по моему лицу, а к горлу подступила желчь. Дрожа всем телом, я сунула руку в карман куртки и с облегчением обнаружила там телефон. Проверила – две палочки сигнала, три непрочитанных сообщения, пропущенный звонок от Шелли плюс еще один от мамы. Я не стала читать или слушать голосовую почту. Просто набрала пароль. Первая попытка – неверно. Вторая – нечаянно нажала «Удалить».
Наконец с третьей я разблокировала экран и позвонила маме.
– Ты где? – в панике спросила она. Наверное, Шелли связалась с ней, когда я не появилась в кафе.
Слова потоком хлынули у меня изо рта:
– Мам, он меня забрал… ты должна мне помочь, мам. Не знаю, где я. Не знаю, что происходит. Я в багажнике его машины.
Ужас вышел на новый уровень, ведь теперь, когда я произнесла эти слова, они стали реальностью. Я никогда еще не слышала, чтобы мой голос звучал так испуганно.
– Кто тебя забрал? – спросила мама.
– Парень. Из магазина.
– Нормы? Джон, – позвала она моего отца. – Сейчас же звони 911.
На заднем плане послышался голос папы. Что он говорит?
– Она в багажнике машины, – сообщила ему мама.
Вой вырвался из моей глотки, когда внезапно я осознала: парень, что меня похитил… он же когда-то остановится. Меня заставят выбраться наружу. И что тогда?
Что тогда?
– Мам, – прохныкала я.
– Слушай меня внимательно, – велела она. – Вокруг тебя нет никаких защелок? Что-нибудь светится в темноте? Потяни это. Там должен проникать свет. Багажник откроется.
– Нет! – заплакала я. – Нет никаких защелок, ничего не светится.
– Ладно, хорошо, осмотрись. Может, внутри есть что-то полезное? Какое-то оружие? Что-то острое?
– Инструмент или зонтик? – подсказал папа. – Отвертка, кабель, чистящие средства?
Я отчаянно прищурилась, но так ничего и не увидела. Только нащупала тонкий слой ковролина и внутреннюю поверхность самого багажника.
– Можешь определить, где задние фары? – спросила мама. – Скорее всего, их закрывает панель. Отдери ее и ударь по фаре – изо всех сил, чтобы выбить стекло. Потом высунь руку наружу и маши, чтобы другие водители тебя заметили.
Я снова принялась шарить вокруг, но ничего не нашла – ни панели, ни фар. Ну почему? Почему я не могу их отыскать?