Македоняне остались пораженные и безмолвные; только телохранители и самые приближенные из гетайров последовали за ним. Постепенно тягостное молчание в собрании стало прекращаться; они получили то, чего требовали; спрашивалось: что же будет теперь? что будет дальше? Они все были отпущены, они не были более солдатами; сдерживавшие их доныне цепи службы и воинской дисциплины были разрушены, у них не было ни вождя, ни плана, ни воли; одни советовали остаться, другие приглашали выступать; таким образом смятение и беспорядочные крики только росли, никто не приказывал, никто не повиновался, ни один отряд не держался вместе; через несколько минут это войско, завоевавшее мир, представляло собою беспорядочную и смятенную массу.