Бежавший главный казначей Александра, Гарпал, как мы уже упомянули, отплыл в Аттику от берегов Малой Азии с тридцатью кораблями, шестью тысячами наемников и громадными сокровищами, которые ему были вверены, и приблизительно в феврале месяце этого года благополучно достиг рейда Мунихия. Он рассчитывал на благоприятное впечатление, которое должна была произвести на народ раздача им хлеба в голодный год, и на право гражданства, которое ему тогда было дано постановлением демоса; зять Фокиона Харикл получил от него тридцать талантов на постройку гробницы Пифионике; другие влиятельные люди тоже были ему обязаны из-за подарков. Но по совету Демосфена демос отказался принять его; стратегу Филоклу, в руках которого находился надзор за гаванью, было приказано отразить его силой в случае, если бы он вздумал сделать попытку высадиться насильно. Тогда Гарпал со своими наемниками и сокровищами поплыл к Тенару; если посте заявления Никанора многие из находившихся на Тенаре бродяг и двинулись на родину, то у этолян и в Афинах тот же самый декрет имел такие результаты, каких Гарпал мог только желать. Он вторично отправился в Аттику, без своих наемников и только с частью украденных им денег. Филокл не преградил ему входа; Гарпал был ведь гражданином Афин и прибыл теперь без войска, как молящий о защите. В таком униженном виде он предстал перед демосом Афин, предоставил в его распоряжение свои сокровища и своих наемников, позаботившись, конечно, намекнуть при этом, что теперь с решимостью и смелостью можно совершить великие дела. [32]
Уже из Малой Азии от царского казначея Филоксена прибыло в Афины требование выдать казнокрада. [33] Поднялся оживленный спор по этому вопросу; страстный Гиперид был того мнения, что не следует упускать из рук прекрасного случая освободить Грецию; друзья Македонии, вероятно, с таким же усердием требовали его выдачи; но даже Фокион воспротивился этому предложению; Демосфен согласился с ним и предложил народу взять под стражу молящего о защите с его деньгами до тех пор, пока Александр не пришлет кого-нибудь за ним. Народ сделал постановление согласно с его предложением и поручил ему самому отобрать у Гарпала деньги, что должно было произойти на следующий день. Демосфен тотчас же спросил у Гарпала, какую сумму он имеет с собой. Тот назвал 700 талантов. На следующий день, когда эта сумма должна была быть принесена на Акрополь, оказалось только 350 талантов; Гарпал, по-видимому, воспользовался ночью, на которую странным образом у него были оставлены его деньги, для того, чтобы приобрести себе друзей. И Демосфен не счел нужным назвать народу недостающую сумму; он ограничился тем, что предложил поручить ареопагу произвести следствие, причем была обещана безнаказанность тем, кто добровольно отдаст взятые ими деньги.
Александр, по-видимому, ожидал, что Гарпал со своими сокровищами и наемниками охотно будет принят афинянами; по крайней мере, он послал в приморские провинции приказ держать наготове флот, чтобы в случае нужды иметь возможность немедленно напасть на Аттику; в лагере Александра в это время шло много разговоров о войне против, Афин, которой македоняне весьма радовались вследствие своей старинной вражды к ним. [34] Действительно, афиняне, если они серьезно думали противиться возвращению изгнанников, отказать царю в божеских почестях и предъявить свои права на полную независимость, имели в предложениях и средствах этого молящего о защите все, что на первое время было им необходимо для энергической обороны; они могли надеяться, что этоляне, спартанцы, ахейцы и аркадяне, общие собрания городов которых были запрещены царем, [35] примкнут к ним. Но так как они не могли не видеть, что Гарпал во второй раз нарушил свой долг на службе царю и вызвал грозившее ему наказание самым низким преступлением обширных размеров, то для них вовсе не было бы позорно, согласись они на требуемую выдачу и предоставь дальнейшую ответственность тому, кто потребовал ее как чиновник царя. Они предпочли решиться на полумеры, которые, будучи далеки от того, чтобы дать им верный и почетный выход, навлекали на город ответственность, которая весьма скоро должна была поставить их в крайне двусмысленное положение.
32
Plut, Demosth., 25. – προς την 'Ελλάδα (не Όλυμπιάδα, как исправляет von Duhn чтение ελπίδα) προσέπεσεν ώστε μηδένα προαισΟέσΰαι (Hyperid, In Demosth., XV, 1 издание Бласса).
33
Диодор (XVII, 108) говорит, что это требование пришло от Антипатра и Олимпиада; у Фотия, Плутарха (Vit X Pratt. IDemosth. о и у других авторов речь идет только об Антипатре; Павсаний (И, 33) говорит, что Филоксен потребовал его выдачи, и только Филоксен называется в речи Гиперида против Демосфена (οί παρά Φιλόξενου, I, 14. 21).
34
Curt., X, 2, 2. Iustin, XIII, 5 и особенно тост Горга у Афинея (XII, стр. 537), приводимый им со слов Эфиппа. Горг возвестил через глашатая, что он дает Александру венок в 3000 золотых статеров и, когда он будет осаждать Афины, 10 000 паноплий, столько же катапульт и все другие потребные для осады орудия.