Весь день тянулась эта ужасная битва, с обеих сторон было множество раненых и убитых; наступил вечер, и еще ничто не было решено. Пердикка подал знак к отступлению и воротился в лагерь.
Среди ночи войско снова выступило; Пердикка надеялся, что Птолемей со своими войсками останется в крепости и что после учиненного ночного перехода в несколько миль вверх по течению реки можно будет произвести через нее переправу. С наступлением дня он стоял против одного из многочисленных островов, которые образуют Нил, разделяясь и снова соединяясь, и который был достаточно велик и обширен, чтобы вместить лагерь большого войска. [62] Туда он решил отвести свое войско, несмотря на представляемые переправой трудности. Вода дошла солдатам до подбородка, так что они только с величайшими усилиями могли держаться против течения. Чтобы несколько ослабить его, Пердикка приказал загнать выше по течению, влево от переправлявшихся, в реку слонов, между тем как ниже въехали в нее всадники, чтобы перехватывать и доставлять на другой берег тех, которых, уносило течение. Таким образом некоторые отряды уже, переправились с большим трудом, а другие находились еще в реке, - когда было замечено, что вода поднимается, что тяжеловооруженные совсем погружаются в нее и что слоны и всадники стоят в воде все глубже и глубже. Панический ужас охватил толпу; одни кричали, что неприятели загородили каналы ниже по течению и что скоро будет все под водою, другие - что боги послали непогоду в верхних областях и потому река прибывает; более благоразумные видели, что дно реки, расшевеленное множеством переправляющихся, подается и углубляется. Переправу вброд продолжать было невозможно; точно так же не могли возвратится те, которые находились на острове, они были совершенно отрезаны и отданы на жертву подступающему неприятелю, который уже показался с большими боевыми силами. [63] Не оставалось ничего другого, как приказать им переправиться обратно через реку, как только они могут. Счастлив был тот, кто умел плавать и имел достаточно сил, чтобы переплыть через широкую реку; таким образом, некоторые спаслись, но прибыли на этот берег без оружия, до крайности утомленные и озлобленные; другие утонули, были пожраны крокодилами, или гонимые течением все дальше и дальше, спустились ниже острова, около неприятельского берега. Войско недосчиталось около 2 000 человек, и в том числе многих военачальников.
На другом берегу виднелся лагерь египтян; видно было, как они стараются спасти из воды уносимых течением воинов, как там и сям горят костры, чтобы воздать последние почести мертвым. По эту сторону реки господствовала печальная тишина; каждый искал своего товарища, своего начальника и не находил их уже более живыми. Притом начал чувствоваться недостаток съестных припасов, и не было никакой надежды выйти из этого печального положения. Наступила ночь; там и сям слышались жалобы и проклятия: столькими храбрыми воинами пожертвовано бесцельно; мало того, что потеряна военная честь, но благодаря неблагоразумию их вождя отдана в жертву и их жизнь; быть пожираемыми крокодилами - вот такова теперь славная смерть для македонских воинов. Многие из предводителей вошли в шатер регента и стали открыто обвинять его в том, что он был причиной этого несчастья, по войска недовольны, что они терпят нужду в самом необходимом, да что неприятель близко. Кроме того, собравшиеся снаружи перед шатром македонские фаланги шумели и кричали, около ста предводителей с сатрапом Мидии Пифоном во главе объявили, что не желают разделять ответственности за дальнейшие события; они отказали регенту в повиновении и оставили шатер. Тогда в него ворвались некоторые из гетайров с хилиархом Селевком и предводителем аргираспидов Антигеном во главе [64] и бросились на регента; Антиген нанес ему первый удар; остальные последовали за ним, соревнуясь друг с другом; после отчаянного сопротивления, покрытый ранами, Пердикка пал мертвый наземь.
62
Champoftion Figeac (Amales des Lagides, I, c. 289 и 400 слл.) полагает, что это должен был быть остров Миикфорита. При значительных изменениях, каким подвергалась дельта Нила, и при неопределенности сообщаемых Диодором сведений мы не можем ни защищать, ни оспаривать этого предположения; но слова Диодора (XVIII, 34) κατήντησεν είς τον άπενάντιον τόπον της Μέμφεως, προς fj σομραίνει σχίξεσθαι τον Νεΐλον получают некоторое подтверждение в приведенном нами выше месте Лукиана.
63
Полиен (IV, 38) и Фронтин (IV, 7, 20) упоминают об одной военной хитрости, которая может относиться только сюда, а именно, что когда Птолемей увидел, что Пердикка у Мемфиса с превосходящими его численностью боевыми силами переправляется через реку, то он приказал гонять по пыльным дорогам большие стада скота со снопами соломы, чтобы его маленькое войско казалось бог знает каким огромным и чтобы неприятель из страха перед такими громадными массами войска обратился в бегство.
64
Диодор (XVIII, 36) говорит, что это убийство произвели некоторые всадники, и этим подтверждаются слова Корнелия Непота (Еит., 5), что Пердикка был убит Селевком (хилиархом) et Antigono (т. е. Antigene по Arrian., ар. Phot., 71в, 36, § 35). Страбон (XVH, 794) говорит, что он пал έμπερεπαρεις ταις σαρίσσαις; следовательно, во всяком случае это должны были быть не одни всадники. Временем убиения должно было быть приблизительно начало июля 321 года, не позже, так как разлив еще не начался, и не раньше, так как солдаты Эвмена в южной Каппадокии увенчали себя колосьями перед сражением, весть с котором была получена в лагере только после убиения. Слова Диодора (XVIII, 36), который говорит, что Пердикка пал δόξας έτη τρία, неточны и, вероятно, заимствованы из хронологических таблиц Аполлодора, где мог быть так обозначен начавшийся третий год.