Глава двадцать девятая «ОН ПРОСТО ХОДИЛ И ХОДИЛ…»
Через три дня Энн, придя из школы, застала Джанет в слезах. Привыкшая к безмятежной веселости Джанет, Энн испугалась.
— Что случилось?
— Сегодня мне исполнилось сорок лет, — сквозь слезы проговорила она.
— Но ведь вам и вчера было почти столько же, — попыталась утешить ее Энн.
— Да… но теперь, — всхлипнула Джанет, — теперь Джон Дуглас уже никогда не сделает мне предложения.
— Обязательно сделает, — заверила ее Энн. — Дайте ему срок.
— Срок! — воскликнула Джанет негодующим тоном. — Сколько ему надо сроку? Неужели двадцати лет мало?
— Вы хотите сказать, что Джон Дуглас ухаживает за вами уже двадцать лет? — оторопела Энн.
— Вот именно. И за все это время ни словом не обмолвился о женитьбе. А теперь уже и ждать нечего. Я ни разу никому об этом не говорила, но сейчас чувствую, что сойду с ума, если не смогу излить кому-нибудь душу. Джон Дуглас начал ухаживать за мной двадцать лет назад, еще до смерти моей мамы. Он провожал меня до дому, приходил в гости, и я понемногу стала готовить приданое. Но он никогда не говорил о женитьбе — просто ходил и ходил. А что могла сделать я? Мама умерла, когда это продолжалось уже восемь лет. Я думала, что, может, он теперь предложит мне выйти за него замуж — ведь я осталась одна-одинешенька. Но он был очень добр, жалел меня, делал для меня все что мог, но замуж не звал. С тех пор это так и тянется. Соседи считают, что это я отказываюсь выйти за него замуж, потому что у него больная мать и я не хочу за ней ухаживать. Господи, да я бы с радостью ухаживала за матерью Джона! Однако я не разубеждала соседей — пусть лучше винят меня, чем жалеют! Но как же это обидно! Ну почему Джон не делает мне предложения? Мне было бы легче, если бы только я знала причину.
— Может, его мать не хочет, чтобы он вообще на ком-нибудь женился?
— Да нет же! Она мне сто раз говорила, что хотела бы, чтобы он женился еще до ее смерти. Она без конца делает ему намеки — вы же сами вчера слышали. Я думала, что провалюсь сквозь землю.
— Нет, мне это тоже непонятно, — беспомощно сказала Энн. — Наверно, вам нужно проявить характер, Джанет. Почему вы ему до сих пор не дали отставку?
— Не могу, — жалобно ответила Джанет. — Я очень люблю Джона. И потом, мне все равно никто другой никогда не нравился — так пусть хоть он ходит.
— Зато если бы его прогнали, он, может быть, наконец собрался бы с духом и сделал предложение.
Джанет покачала головой:
— Вряд ли. И я не смею его прогнать — вдруг он решит, что я и в самом деле хочу от него избавиться, и уйдет навсегда. Не хватает у меня на это духу, и все.
— Нет, Джанет, еще не поздно что-то сделать. Надо только набраться твердости. Пусть поймет, что у вас лопнуло терпение. А я вас поддержу.
— Не знаю, — уныло сказала Джанет. — У меня не хватит смелости. Все это уже так давно тянется. Но я подумаю.
«Вот уж не ожидала, что Джон Дуглас способен так обойтись с женщиной, — разочарованно думала Энн. — Нет, его надо проучить».
Энн даже с некоторым злорадством представляла, как будет обескуражен Джон. И она страшно обрадовалась, когда на следующий день Джанет сказала ей по дороге на молитвенное собрание:
— Я собираюсь сегодня проучить Джона Дугласа.
— Вот и правильно! — поддержала ее Энн. Когда молитвенное собрание закончилось и Джон, как всегда, подошел к Джанет, предлагая проводить ее до дому, Джанет твердо, хотя и со страхом в глазах, заявила:
— Спасибо, не надо. Я хорошо знаю дорогу домой — слава Богу, хожу по ней уже двадцать лет. Так что не стоит утруждаться, мистер Дуглас.
И опять Энн увидела на лице Джона Дугласа мученическое выражение человека, которого пытают на дыбе. Не сказав ни слова, он повернулся и пошел.
— Мистер Дуглас, подождите! — закричала Энн ему вслед, не обращая внимания на изумленных свидетелей этой сцены. — Вернитесь, мистер Дуглас!
Джон Дуглас остановился, но не вернулся. Энн догнала его, схватила за руку и чуть ли не силой потащила назад к Джанет.
— Вернитесь, — умоляющим тоном говорила она. — Это я виновата. Я уговорила Джанет так ответить вам. Она не хотела… Прошу вас, забудьте. Вы ведь не хотели, правда, Джанет?
Джанет, не говоря ни слова, взяла Джона Дугласа под руку и пошла по дороге к дому. Энн кротко брела сзади. Она зашла в дом с заднего хода.
— Хорошо же вы меня поддержали, — ядовито сказала Джанет, когда Джон ушел.
— Джанет, у меня было такое чувство, будто у меня на глазах совершается убийство. Я не могла позволить ему уйти.
— Да я тоже рада, что так получилось. Когда я увидела, как Джон Дуглас уходит по дороге, я поняла, что из моей жизни уходит последняя радость.
— А он не спросил вас, почему вы так с ним разговаривали?
— Нет, он об этом и словом не обмолвился, — безнадежным тоном ответила Джанет.
Глава тридцатая ДЖОН ДУГЛАС НАКОНЕЦ ОБЪЯСНЯЕТСЯ
Энн надеялась, что после того памятного вечера в отношениях Джанет и Джона что-то изменится. Но все оставалось по-прежнему. Джон так же приходил к ним в гости, приглашал Джанет гулять и провожал ее домой после молитвенных собраний — как делал уже двадцать лет и, видимо, собирался делать еще двадцать. Лето шло к концу. Энн учила детей в школе, писала письма и немного занималась. Жизнь стала ей казаться чересчур монотонной, но тут случился весьма забавный инцидент.
Энн не видела долговязого белобрысого Сэмюэля с того самого вечера, как он предлагал ей мятные лепешки. Иногда, правда, они случайно встречались на улице. Но вот в теплый августовский вечер он вдруг заявился к ним и с серьезным видом уселся на скамье у крыльца. На нем была обычная рабочая одежда, состоявшая из залатанных штанов, синей рубахи с прорехами на локтях и драной соломенной шляпы. Он молча глядел на девушку и жевал соломинку. Энн со вздохом отложила книгу и взялась за вышивание. Разговаривать с Сэмом ей было совершенно не о чем.
И вдруг после долгого молчания он заговорил сам:
— Я отсюда уезжаю.
— Да? — вежливо отозвалась Энн.
— Угу.
— И куда вы собрались?
— Хочу арендовать ферму. Уже присмотрел одну в Миллерсвилле. Но мне понадобится хозяйка.
— Это верно, — подтвердила Энн.
— Вот так.
Наступила еще одна долгая пауза. Наконец Сэм вынул соломинку изо рта.
— А вы за меня не пойдете?
— Что-о-о? — Энн не поверила своим ушам.
— Вы за меня не пойдете?
— То есть как — замуж? — еле выговорила она.