При составлении примечаний я пользовался разными сочинениями, перечень которых прилагается к концу примечаний.
Ст. МАЛХАСЯНЦ.
10 марта 1938 года
Тбилиси.
ГЛАВА I
Мне пришлось не по собственной надобности приняться за описание неописанного времени[2], начертать сказания о древних героях, упоминая некоторые мифы; к сему я присовокуплю то, что произошло позже, и вкратце изложу бедственные обстоятельства нынешних времен, упоминая годы и дни пяти царей[3].
Я загляну в книгу Марабы[4], мцурнийского философа, что он нашел начертанной на камне в городе Мцбине, в чертогах царя Санатрука[5], против двери царского дворца, в развалинах царского жилища.
Ибо, когда колонны этого дворца были потребованы ко двору персидского царя, при раскопке развалин ради колонн нашли неожиданно надпись на камне, содержащую годы и дни пяти царей армян и парфян, на греческом языке.
Найдя эту (надпись) в Месопотамии у его учеников, я пожелал повествовать ее вам, ибо она имела следующее заглавие;
«Я, писец Агафангел[6], начертал на этом камне своей рукой годы первых армянских царей, по повелению храброго Трдата, извлекши из царского архива».
Копию (с этой надписи) ты увидишь несколько позже на своем месте.
Но я сначала расскажу повесть о грозном царе и храбром муже, сперва историю предков, откуда началось строение всей земли: к сему присовокуплю и привью повествования о героях и баснословные мифы о безумных воинах, когда из великих мук замысла столпотворения родилось смешение языков и люди рассеялись по великом пустыне и подняли мечи друг на друга, причем одержал верх Титан и первый воцарился на земле.
И Бэл Титанит[7] воображал себя выше всего рода человеческого, не сознавал своей природы, и весь род человеческий звал на служение себе. Но в это время Гайк из рода Яфета не захотел подчиниться царю Бэлу и с пренебрежением отказался назвать его богом. Тогда Бэл пошел войной на Гайка, но Гайк луком своим прогнал его.
Это тот Гайк, который родил сына своего Араменака в Вавилоне. И Араменак родил много сыновей и дочерей, из которых первенцем был Арамаис. И родил Арамаис много сыновей и дочерей, из которых первенцем был Амасия. И родил Амасия много сыновей и дочерей, из которых первенцем был Гег’ам. И родил Гег’ам много сыновей и дочерей, из которых первенцем был Арма. И родил Арма много сыновей и дочерей, из которых первенцем был Арам. И родил Арам много сыновей и дочерей, из которых первенцем был Арай Прекрасный.
Вот имена родоначальных мужей, перворожденных в Вавилоне, ушедших в страны севера, в землю Арарадскую[8]. Ибо Гайк ушел из Вавилона вместе с женой и детьми и со всеми домочадцами, отправился и поселился в Арарадской земле, в доме у подножья горы, который впервые построил отец[9] Зерван вместе с братьями. Затем Гайк оставил (этот дом) в наследство внуку своему Кадмосу, сыну Араменака, а сам отправился оттуда еще дальше в сторону севера, пришел и поселился на высокой равнине, и равнина эта получила название Гайк’[10], по имени отцов. А страна по тому же примеру получила название Гайк’[11], т. е. гайский народ.
Вот этот Гайк, могучий силой, статный, с мощным луком, сильный боец.
В то время в Вавилоне воцарился охотник-исполин, Бэл Титанит, обожествленный властелин, с могучей силой, и велика была краса его выи. Он был властелином всех народов, рассеявшихся по лицу всей земли. Он совершал видимые волшебства, давал царские приказания всем народам, и с дерзновенной гордостью он воздвиг свое изображение и заставлял поклоняться ему как богу и приносить жертвы.
2
История Себеоса дошла до нас по одной рукописи 1672 года, сильно искаженной. Искажения наблюдаются уже с первой строки истории. Таково слово ***, для исправления которого было сделано много попыток, но ни одна из них не может быть признана удовлетворительной (см. прим. 1 изд. армянского текста). Искажено также предшествующее слово которое нигде не встречается, хотя ученые, без основания, понимают его в смысле *** исследователя. Фразу же, заключающую эти искажения, переводят различно: Патканьян (стр. 1) переводит «я не по своей охоте принялся тщательно описывать время»; Марр (О начальной истории Армении Анонима, стр. 279) переводит: «Описание того времени не явилось в силу сознательной потребности сведующего исследователя»; Халатьянц (Армянский эпос, стр. 73): «не в качестве сведующегр исследователя предпринимаю я по своей воле начертить (еще) неописанное время».
3
В этом крайком и запутанном введении автор достаточно ясно дает знать, что его история обнимает три эпохи армянской Истории: 1. Героическое или мифическое время, 2. последовавшее за ним историческое время и 3. современное автору бедственное время пяти царей. Так как Себеос не употребляет никакой эры, ни христианской, ни армянской, то он исторические времена определяет годами царствования тех или других царей. В данном случае под словами «годы и дни пяти царей» он подразумевает годы пяти византийских императоров: Маврикия, Фоки, Иракла, Константина и Костанта. И действительно, первый византийский император, который упоминается в его современной истории - это Маврикий (582-602), а последний, при котором кончается его история, - Констант (641-668). Следовательно, «современная» история Себеоса обнимает время с конца VI века почти до половины VII века (652)), с послесловием, в котором перечисляются некоторые события до 661 года.
Согласно своему обещанию, автор излагает героическое время в главе 1, прошлое историческое время в главах II-VII, а современную историю начинает с VIII главы, предпослав ей предисловие, в котором эту часть своей истории он называет «книгой современной», «историей царской», т. е. пяти парей, и затем в риторических выражениях описывает современные «бедствия», упомянутое в этом введении.
4
Мараба, или Марабас, - философ Мцурнийский это автор той редакции начальной истории Армении, которою пользовался Себеос. Другая редакция той же начальной истории, которой пользовался М. Хоренский, носит название Мар Абаса Катины, ученого сирийца, причем сирийское слово «Катина» - мудрый, соответствует значению «философа» у Себеоса. (Это греческое слово употреблено у Себеоса в форме ***, заимствованной с сирийского). Как одинаковые названия авторов, так и содержание начальной истории в обеих редакциях настолько сходны между собой, что становится очевидной связь между ними: или общее их происхождение от первоначальной, не дошедшей до нас редакции, или происхождение одной из начальных редакций от другой.
Обе редакции носят характер апокрифов; чтобы внушить доверие, обе указывают на самые достоверные источники, откуда они черпали сведения. Согласно Себеосовской редакции, в Мцбине (Низибине) был дворец армянского царя Санатрука, а перед ним были поставлена каменная плита, на которой были начертаны по-гречески имена пяти царей армян и парфян. Со временем дворец разрушился и обломками покрыл надпись на камне. Спустя некоторое время персидский царь Хосров(?) потребовал в Персию колонны разрушенного дворца. Когда раскопали развалины, наткнулись на эту надпись, которая гласила: «Я, писец Агафангел, начертал на этом камне моей рукой годы первых армянских царей, по повелению храброго Трдата, взяв из царского архива». Эта надпись попала в руки философа Марабы, который на ее основании составил свою историю, а Себеос (в Месопотамии) нашел эту историю у учеников Марабы. В этой версии остается непонятным, откуда же черпал Марабас сведения о древних героях, предшествовавших армянским и парфянским царям в надписи. В редакции Хоренского дело обставлено осмотрительнее: Вагаршак, первый армянский царь из династии Аршакидов, желая узнать о происхождении нахараров и о прошлом Армении, отправляет мудреца Мар Абаса к своему брату Аршаку с просьбой, предоставить посланцу Ниневийский архив. Там Мар Абас находит книгу под заглавием: «Эта книга по повелению Александра Македонского переведена с халдейского языка на греческий и заключает истинную историю исконных предков». Из этой книги Мар Абас извлекает сведения, касавшиеся Армении, и приносит Вагарсцаку, который велит хранить его в царском архиве, а часть высечь на камнях. Сам же Мар Абас от себя дополняет принесенную им историю описанием царствование Вагаршака и его сына Аршака I. И действительно, в истории Хоренского мы видим пробел со времени Александра Македонского до воцарения Аршакидов, т. е. за время, о котором не могло быть сведений в Ниневийской книге.
О марабасовском источнике Хоренского существует целая библиотека исследований, а о Себеосовской редакции Марабасовского источника исследований гораздо меньше, около двадцати. (Перечень исследований о Марабасе Хоренского приводится в критическом издании Истории Хоренского. (Тифлис, 1913). стр. V-XII. Перечень и краткое содержание исследований о Марабасе Себеоса приведены в предисловии четвертого изд. Истории Себеоса.)
О взаимоотношении между обеими редакциями было высказано несколько мнений. Одно принадлежит немецкому ученому Гутшмиду; оно заключается в том, что Себеосовская редакция Марабаса принадлежит самому Хоренскому, как первый набросок, который он затем переработал и поместил в своей Истории. Некоторые ученые согласились с этим мнением. Второе мнение высказали Г. Халатьянц, Н. Адонц и другие, согласно которому Себеосовская редакция Марабаса представляется более ранней и что Хоренский ее знал и использовал, разработав и дополнив ее.
Оба мнения, по нашему взгляду, неприемлемы. М. Хоренский, говоря о происхождении княжеского рода Багратуни от одного знатного еврея, уведенного Навуходоносором в плен в Вавилон, замечает: некоторые незаслуживающие доверия люди говорят, что венценалагающий род Багратуниев происходит от Гайка. Я на это скажу: не верь таким глупым словам, ибо в них нет ни одного доказательства и вероятного основания для этого (I, 22). Как раз Себеосовский Марабас приписывает Багратуниям происхождение от Арменака, сына Гайка. Если бы Себеосовская редакция Марабаса принадлежала Хоренскому, как полагал Гутшмид, то выходит, что Хоренский в своей Истории не только строго осуждает им же самим написанное, но даже называет себя глупым и не заслуживающим доверия. Допустить это, конечно, невозможно.
Также неприемлемо мнение, будто Хоренский знал Себеосовскую редакцию Марабаса и пользовался ею. Не забудем, что Хоренский - по преимуществу историк рода Багратуниев, - написал свою историю по предложению Саака Багратуни и старается, насколько это возможно, возвеличить и прославить этот род. С этой точки зрения представляет интерес сравнение рассказов Хоренского и Себеоса о приеме, оказанном первым Аршакидским царем Вагаршаком Багарагу Багратуни, предку Багратуниев. По Хоренскому, (II, 7) Вагаршак в воздаяние за добровольное подчинение, преданность и храбрость Багарата, еврейского происхождения, предоставляет ему Нахарарское право в его роде, назначает венценалагателем и аспетом и позволяет носить головную повязку из жемчуга без золота и каменьев, когда будет находиться при дворе. У Себеоса же мы видим, что Багарат П’арян, один из сыновей Арменака, великий нахарар, предков которого варвары называли богом, встречает Вагаршака во главе войска, добровольно сдается ему, выдает за него замуж свою дочь, коронует его своей отцовской короной, (значит, он сам и его, предки были царями); за это Вагаршак назначает его венценалагателем и аспетом, начальником управления всего царства, главой повелений, называет его отцом и братом царя, поручая ему власть над государством. Он разбивает исполинов, ополчившихся на него.
Итак, по Себеосовской редакции, Багратуни - потомки Гайка, бывшие цари, они сроднились с Аршакидским царем, назывались отцом и братом царя, стали фактическими правителями Армении. И все это говорит не какой нибудь человек, «не заслуживающий доверия», а авторитетный Марабас, черпавший сведения из Агафанголовой надписи, из царского архива.
Мог ли Хоренский, если бы он знал Себеосовского Марабаса, пренебречь этими драгоценными сведениями, которые так возвышали любимый им род Багратуниев и благодаря которым род Багратуниев явился бы естественным наследником царского престола Армении после прекращения династии Аршакидов? Если Хоренский умалчивает обо всем этом, причина ясна: он не был знаком с Себеосовским рассказом. Его пренебрежительное отношение к преданию, о происхождении рода Багратуни от Гайка относится не к Себеосовскому рассказу, как обычно принимают, а к устным преданиям, которые в дни Хоренского кое-где рассказывались, но еще не успели получить то оформление, в каком мы находим его у Себеоса.
Третье мнение, высказанное Феттером, сводится к что и Хоренский и Себеос. независимо друг от друга, пользовались ранней, не дошедшей до нас редакцией Марабасовского источника, которую каждый из них развил и обработал по-своему. Это мнение достаточно объясняет сходство и различия между обеими редакциями Марабасовского источника, при чем легко допустимо существование первичной, не дошедшей до нас редакции этого источника.
Совершенно новое мнение по этому вопросу высказали мы недавно в нашей статье под заглавием «Хоренский и Себеос», помещенной в Записках Института Истории и Литературы (1938, I). В этой статье мы разобрали выражение «Бэл Титанид», «царь Титанид», одинаково употребленные и Хоренским и Себеосом, а также фразу у Себеоса «поселился в доме, у подножия горы, который впервые построил отец Зрван вместе с братьями». Из подробного рассмотрения выражения Бэл Титанид мы пришли к бесспорному выводу, что его автором является Хоренский и никто другой, как он, у которого Бэл Титанид является мифическим и аллегорическим названием библейского Нимрота, потомка Хама, и ясно замечаются процесс мышления и предпосылки, приведшие Хоренского к отождествлению Бэла с Нимродом и Титана с Хамом (см. прим. 6). Относительно же фразы об «отце Зрване», о «постройке первого дома», мы пришли к заключению, что эта загадочная и необъяснимая у Себеоса фраза находит полное объяснение в Истории Хоренского (I, 6), где со слов Олимпиодора рассказывается о путешествии Сима на северо-запад, о постройке им и его сыном поселения у подножия горы, далее о том, что народы Востока Сима называют Зрваном. Таким образом мы констатировали факт, что составитель Себеосовского Марабаса несомненно был знаком с Историей Хоренского и заимствовал у него исторические сведения.
Если верна наша догадка, то Себеосовский Марабас представляется нам в совершенно новом аспекте и подлежит изучению с повой точки зрения.
5
Царь Санатрук по армянским источникам жил в первом столетии и был племянником Абгара, принявшего христианство, убил апостола Фаддея и свою собственную дочь Сандухт за веру во Христа и потому назван апостолоубийцей. По рассказу Хоренского, он между прочим восстановил город Мцбин, пострадавший от землетрясения, на городской площади поставил свою статую. По иностранным же источникам, царь Санатрук жил в конце второго столетия (190-197). Армянское предание его совместно с Абгаром отодвинуло назад более чем на сто лет.
6
Писец Агафангел - это то лицо, которому приписывается История обращения армян в христианство. В предисловии и послесловии этой Истории автор, Агафангел, свидетельствует, что он родом римлянин, приехал в Армению в дни Хосрова Великого, отца Трдата, сделался секретарем Трдата и по его повелению написал Историю обращения армян. Благодаря этому Агафангел пользовался исключительным авторитетом, и это обстоятельство подало мысль приписать ему надпись на камне перед дворцом царя Санатрука в Мцбине. Критика однако доказала, что подобного лица вообще не существовало, что слово «агафангел» значит добрый вестник и относится скорее к книге, чем к автору. Нет сомнения, что обращение армян в христианство (известная в настоящее время армянская редакция) составлено не раньше шестидесятых годов пятого столетия, более чем 120 лет спустя после смерти Трдата.
7
Как было выше указано (прим. 3), как Себеос, так и Хоренский Бэла одинаково называют Титанидом. Но у Себеоса мы не находим никакого указания, на каком основании Бэлу придан такой эпитет. Между тем, как у Хоренского, не только вполне понятен этот эпитет, но также пути, по котором он пришел к созданию этого эпитета. Для этого у него были три предпосылки: во первых, его мировоззрение, что народные легенды и мифы языческих авторов суть аллегории, под которыми таятся исторические события. (На основании талого мировоззрения Хоренский приводит Гогтинские народные песни, их разъясняет и из них извлекает исторические факты); во вторых, он знаком с Березовской Сивиллой, из которой приводит стих: «И царствовали Зрван, Титан и Цапетосте», как аллегорию, и тут же ее объясняет, говоря: «мне кажется, что это Сим, Хам и Иафет»; в третьих, он посвящает одну главу (I, 7) вопросу о Бэле и доказывает, что Бэл никто иной, как библейский Нимрод, правнук Хама, (по Хоренскому сын правнука). Из этих предпосылок уже вытекает вывод: Бэл - это библейский Нимрод, Титан - это библейский Хам и Бэл Титанид является мифическим или легендарным названием библейского исторического Нимрода Хамида. Так как вышеприведенные предпосылки принадлежат исключительно Хоренскому и никому другому, то он и является создателем выражения Бэл Титанид. Составитель Себеосовской редакции Марабаса просто заимствовал это выражение у Хоренского.
8
Арарадскую страну (***) не должно смешивать с Араратской или Айраратской равниной. Последняя простирается между горами Араратом и Арагацом (Алагез) по течению реки Аракс, а Арарадская страна лежит далеко на юго-запад, у подошвы Теврских гор, к северо-западу от древней Ассирии. Она упоминается в Библии (IV царств, XIX, 37).
10
Гарк (***) по-армянски имеет два значения: 1 - как именительный падеж множ. ч. от Гайр (***) значит отцы; 2 - древнее название кантона в провинции Таруберан или Туруберан. Народное предание название кантона производит из первого значения слова. Та же этимологизация замечается и у Хоренского, который часто прибегает к подобного рода толкованиям.
11
Слово Гайк (***) именительный падеж множественного числа от Гай (***) - армянин тоже имеет два значения: во-первых, название народа, армяне, во-вторых, местность, занимаемую армянами, т. е. Армению. Слово это большею частью употребляется во втором значении и части древней Армении называются - *** (Великая Армения, Малая Армения, Высокая Армения, Первая, Вторая, Третья, Четвертая Армения).