Черты, в которых мусульманское предание представляет Соломона, воспроизводят знакомый нам талмудический образ, только с более яркими красками. Он такой же могучий, блестящий монарх, как и в легендах Талмуда; его престол там и здесь описывается с самым фантастическим великолепием, напоминая нам известное изображение трона Викрамадитьи[91]. Он исполнен вещей мудрости и глубокого знания: ему повинуются ангелы ветров и четырех царств природы; он разумеет глаголы неодушевленной твари; звери, птицы и гады ему подвластны и служат ему; он ведет дружбу с царицей муравьев и царем змеев. В особенности близко и мило ему царство птиц; мусульманская легенда постоянно приводит их в соприкосновение с ним, он творит над ними суд и расправу: так, он разбирает жалобу птиц на цикаду, ссору лягушки и змеи, совы и ворона, соловья и ястребов. Это напоминает суды над животными в русских повестях о Соломоне. Его постоянными спутниками в мусульманском поверье являются петух и удод (hudhud); первый понравился ему своим девизом: «Помните Творца, легкомысленные люди», второй был полезен в путешествиях, потому что его зоркий глаз открывал глубоко под землею существование источников. Это, очевидно, талмудический удод, только поступившийся своей ролью, которую в мусульманском рассказе принял на себя ворон. Зато он выступает здесь вдвойне: потому что если удод перенесен из Талмуда, то баснословный Симург, являющийся несменным советником Соломона, заимствован из иранского эпоса, откуда он зашел и в Талмуд. А на тождество Симурга и удода указано было выше.
Владычество Соломона над царством животных и растений простирается и на мир демонов, которых он держит в повиновении силой своего волшебного перстня. Он заставляет их возводить здания, между прочим, храм в Иерусалиме, который задумал построить по плану меккского храма, виденного им во время своего путешествия в Аравию. Работая над ним, джинны производят такой стук и шум, что жителям города нельзя было говорить друг с другом. Тогда Соломон повелел демонам приостановиться и спросил их: не знают ли они какого средства обделывать твердые металлы, не производя подобного шума? «Про то знает только могучий Сахр (Sachr, Sihrtschin), — отвечал один из демонов, — но ему до сих пор удавалось ускользать из твоей власти». — «Неужели в самом деле нельзя овладеть им?» — спросил Соломон. «Сахр сильнее и быстрее всех нас вместе; я знаю только, что раз в месяц он приходит пить из одного колодца в стране Хиджр (Hidjr); может быть, тебе и удастся там, мудрый царь, подчинить его твоему скипетру». Соломон тотчас же приказал демонам вычерпать воду из колодца и налить его вином; часть демонов должна была остаться в засаде; когда Сахр пришел и, напившись, захмелел, духи наложили на него цепи и известили Соломона, который поспешил запечатлеть на его вые знак своего перстня. Очнувшись, Сахр испустил такой стон, что задрожала земля. Но Соломон успокоил его обещанием свободы, пусть только укажет ему средство, как тесать без шума твердые металлы. «Сам я такого средства не знаю, — отвечал дух, — но ворон может научить тебя: возьми только яйца из его гнезда и накрой их хрустальным сосудом; ты увидишь, что станет делать самка». Соломон последовал совету: ворон прилетел, покружился над сосудом и затем исчез, чтобы вернуться с камнем самуром, от прикосновения которого распались хрустальные стенки[92]. Ворон говорит, что этот камень он достал на одной горе на далеком западе; туда Соломон снаряжает своих джиннов, которые достают ему еще несколько таких камней. Постройка храма могла теперь продолжаться без препятствий; Сахра Соломон освобождает по обещанию.
Но демон вскоре нашел случай отомстить ему. Следующие затем бедствия Соломона мусульманская легенда мотивирует тем обстоятельством, что царь женился на Джараде, дочери царя Нубара, властителя одного из прекраснейших островов в Индийском море, страшного тирана, принуждавшего своих подданных поклоняться ему как богу. Это идолопоклонство Джарада поселила с собой во дворце Соломона, который узнал о том слишком поздно, и хотя покаялся, но Господь осудил его на сорокадневное испытание. Однажды вечером, отправляясь в нечистое место, Соломон отдал на хранение одной из своих супруг перстень, с которым была соединена его власть над духами. Сахр улучил эту минуту и, тотчас же приняв образ Соломона, явился к супруге царя и потребовал от нее перстень[93]. Когда вскоре затем явился настоящий Соломон с тем же требованием, он не был узнан, его осмеяли и выгнали из дворца как обманщика. Тридцать девять дней блуждал он в нищенском образе, кормясь подаянием, пока на сороковой не пристал к одному рыбаку, который обещал ему за его службу каждый день по две рыбы. Но в этот же день кончалось владычество Сахра, которого сначала все приняли за Соломона, пока его демоническая натура не сказалась невоздержностью жизни и рядом противозаконных постановлений. Старейшины Израиля то и дело приходили к Асафу, министру настоящего Соломона, с жалобами на мнимого царя; жены также жаловались на него, что он не соблюдает установленных правил очищения. Все это было подозрительно; Асаф вместе с несколькими книжниками решился проникнуть в царские покои, несмотря на привратников и сторожей. Как только Сахр увидел книгу закона, поведанного Моисею, как тотчас же принял образ джинна и в один полет очутился на берегу моря, где обронил волшебное кольцо. Кольцо это проглотила рыба, доставшаяся Соломону в поденную плату; в ней он находит утраченный перстень и, ощутив прежнюю силу, велит ветрам перенести себя в Иерусалим. За Сахром он посылает в погоню и, заключив его в медный сосуд, который запечатал перстнем, бросает его в Тивериадское озеро, где он останется до воскресения мертвых. По другому сказанию, Соломон приковал демона к горе Демавенд, к которой еще Феридун приковал Зохака. И в этой черте связь с иранским эпосом несомненна.
Такова мусульманская легенда о Соломоне и Сахре, воспроизводящая знакомое нам талмудическое сказание довольно обширного соломоновского цикла[94]. У славян ей отвечает повесть о Соломоне и Китоврасе, на романской и германской почве — рассказы о Соломоне и Морольфе. Следует ли и здесь источник басни искать в Талмуде — вот вопрос, на котором мы думаем теперь остановиться.
Ближайшим источником тех и других повестей представляются ветхозаветные апокрифы, овладевшие фантазией первых веков христианства и потом долгое время дававшие пищу поэтическому измышлению средних веков. К таковым принадлежит, между прочим, греческий «Testamentum Solomonis»[95]. Если происхождение его относится, как полагают, к первым векам христианства, то знакомство христианского мира с общими очертаниями и даже с некоторыми подробностями талмудической повести следует предположить довольно раннее. Форма завещания — только литературный прием, и рассказ группируется вокруг построения храма и сношений Соломона с демонами; отсутствие в нем цельности и заметное преобладание демонологического элемента объясняются, по моему мнению, тем обстоятельством, что апокриф в настоящем своем виде относится к разряду тех волшебных, магических книг, на которые рано обратила внимание христианская церковь. Вот в кратких чертах его содержание: Соломон занят построением храма, но оно не удается, потому что каждый день, по захождении солнца, является демон Орниас (Ornias), который отнимает у царского служителя, смотревшего за постройкой, половину его пищи и жалованья и, высасывая большой палец на правой руке, делает его бессильным. По молитве Соломона Господь посылает ему с архангелом Михаилом чудодейственный перстень, который должен подчинить ему всех демонов: с их помощью он перестроит Иерусалим и создаст храм Господень. Когда демон Орниас явился в урочное время, служитель бросил на него Соломонов перстень со словами: «Именем Господа Бога говорю тебе: иди, тебя зовет Соломон». Демон повинуется, дрожа и испуская крики и обещая служителю все золото, какое есть на земле, лишь бы с него сняли перстень. На расспросы Соломона он отвечает, что его жилище в созвездии Водолея и что его дело — смущать людей страстными видениями и удушать их во сне. Он, стало быть, такой же демон похоти, как и талмудический Асмодей. Соломон принуждает его ломать камни для храма, как в Талмуде Асмодей доставляет царю средство, разрушающее камни. На последний эпизод «Testamentum» представляет какие-то неясные указания: так, когда в числе прочих демонов предстал пред Соломона Вельзевул{224}, и царь заставляет его тесать мрамор, он научает Соломона: «Если ты совершишь курение из мирры, ладана, морского лука, нарда и сафрана и во время землетрясения зажжешь 7 свечей — тогда ты построишь храм». В другом месте другой демон говорит ему: «Дай мне служителя, я поведу его на высокую гору и покажу ему там зеленый берилл; им ты украсишь храм Божий». Соломон дает своему служителю перстень, велит ему наложить его на демона, который укажет ему камень, и привести к себе. Это как будто забытая легенда о добытии шамира, только распределенная по разным лицам. Другие подробности завещания показывают, что на Орниаса были перенесены такие черты талмудического Асмодея, как его загадочный смех. Однажды к Соломону приходит старик и жалуется на сына, что он дурно с ним обращается, даже бьет его. Как ни отговаривается сын, старик требует его смерти. Орниас смеется. Спрошенный Соломоном, он говорит, что через три дня юноша умрет неожиданной смертью, а старик, не ведая того, настаивает на его казни. Снова призвав перед себя отца и сына, царь велит им явиться через три дня — тогда он рассудит их. По прошествии положенного срока отец приходит один; «Я осиротел, — говорит он, — и сижу безнадежно у могилы моего сына». Другая черта из того же эпизода о загадочном смехе (о прорицателе, толкующем людям будущее и не ведающем, что под ним клад) вставлена в другом месте, где какой-то демон открывает Соломону, что у входа в храм зарыто в земле много золота.
91
Трон возвышается на шести мраморных ступенях, на которых расположены изображения львов и орлов. Когда Соломон вступает на первую ступень, львы и орлы протягивают лапы, чтобы служить ему опорой. Когда фараон Нехао завладел престолом и, желая воссесть на нем, занес ногу, лев ударил его лапой так сильно, что он остался навеки хромым; а Навуходоносора за подобную попытку он укусил. Это напоминает отношения Арджи-Борджи к трону Викрамадитьи.
92
Червяк шамир обратился в камень самур. Соломоновская легенда у Al-Thabari знает еще третье средство, раздробляющее камни: камнеломную траву, saxifraga, saxifragum Плиния.
93
По одному апокрифическому сказанию, известному под заглавием «Перстень Соломона», кольцо было обронено царем, когда он купался в Иордане. Его проглотила рыба; рыбак принес ее царю, который нашел в ее желудке потерянную драгоценность. Тогда к нему снова вернулась его сила и мудрость, оставившая его с потерей перстня.
94
В одной персидской (персидско-армянской) сказке рассказывается о Гуле, слуге Соломона3, и волшебнике; легенда, вероятно перенесенная на новые лица с Соломона и Сахра. Интересно, что здесь, как и в европейских повестях, приплетен мотив о неверности жены (Зенобии), прельстившейся волшебником. Гуль следует за нею тайком в ее ночных прогулках и застает ее на свидании. Он также подсыпает сонный порошок в сосуды с вином и т. д. Подобная легенда существует и в европейских литературах, где она также является эпизодом.