Я возвращаюсь от нее к сказанию о Граале, следы которого мы нашли у храмовников, и замечу в заключение, что замок Грааля, Монсальваж, Mont Salvage (Мунсальвеш, Munsalvaeschey Вольфрама), помещаемый романистами в Испании, довольно близко отвечает местностям южной Франции и северной Испании, где орден владел большими угодьями: первый дом храмовников основан был в Пиренеях в 1136 г. графом Рожером III де Фуа.
Сближая легенду о Граале с явлением храмовничества, я имел в виду снова указать на отношения, которые теперь слишком часто забывают. Я думал выяснить их полнее, указав на ту общую почву, где эти отношения должны были впервые завязаться: на еретические учения дуалистов, принявшие в себя целый ряд отреченных легенд, вместе с которыми они могли проникнуть и в орден храма. Насколько древним позволено предположить этот переход — сказать теперь невозможно[125]. Свидетельства о ереси тамплиеров относятся к очень поздней поре, когда легенда о Граале давно уже успела сложиться в романе, так что трудно становится утверждать, опираясь на хронологию, зависимость последнего явления от предыдущего. Как бы то ни было, религиозный колорит легенды о Граале едва ли позволяет выводить ее прямо с Востока или из какого-нибудь круга мифических, нехристианских представлений, забывая при этом специальный характер памятника. Как известно, в чудесном сосуде Грааля иные усматривали нечто общее с чаном кельтской Cerridwen или Koridwen, другие приводили его в прямую связь с солнечным столом эфиоплян, или с кубком Джемшида{284} и вообще иранским эпосом[126]. Что в нем есть восточные мотивы, это вероятно; но несомненно также, что христианский мир познакомился с ними в переделке апокрифа, развившегося под известными иноверными влияниями, сущность которых мы и теперь еще можем определить. Дальнейшее развитие легенды совершилось уже под влиянием народного страха, увидевшего окровавленную голову вместо апокрифической чаши; она подверглась впечатлению господствующих мифических идей; почему так легко сблизить иную подробность ее настоящего состава с той или другой чертой местной мифологии.
125
Признавая связь легенды о Граале с храмовничеством, Анри Мартен («История Франции») не хочет допустить, чтоб у них было что-нибудь общее с великой сектой катаров или альбигойцев. Демон, которому они поклонялись, говорит он. которого считали подателем всех земных благ, не представляет ни одной родственной черты с представлением Христа в богомильской ереси. Но этого сравнения и делать не надо: демон тамплиеров отвечает учению о злом начале у богомилов. Что до поклонения, то оно относится к тому же разряду народных измышлений, как и то поверье, по которому катары чествовали духа злобы.
Таково мнение Герреса, «Lohengrin», и Опперта, «Presbyter Johannes», который не колеблясь выводит сказание о Граале и Парцифале прямо из Персии.
126
Скене и Игенни выставили в последнее время другую теорию, по которой артуровские предания принадлежали первоначально южной Шотландии, стало быть, местности с кельтским населением. Отсюда они распространились далее: «The two chief elements determining the form of the Medieval Arthurian romances, — говорит Glennue, — are to be found in historical events of the premedieval age, and in Celtic myths, which may be traced back to the earliest forms of speech distinctive of the Indo-European races». — «Два основных элемента, определяющих форму средневековых романов об Артуре, следует искать в исторических событиях до-средневековой эпохи и в кельтских мифах, происхождение которых уводит нас к древнейшим формам индоевропейского языка»