Итак, булла выдвигает ряд проблем: что такое bonus clericus religiosus; дает ли одна sanctitas право совершать таинства и тожественно ли это право с ordinatio? Исходя из данных самой буллы проблемы эти разрешить нельзя, и чем тоньше и точнее будет анализ, тем вероятнее возможность субъективной и несоответствующей действительности гипотезы. Мы можем с уверенностью сказать одно, что каковы бы ни были заблуждения вальденсов, касающиеся клира и таинств, и в частности евхаристии, Дуранд с товарищами от них отказываются, признавая malitiam derlei не имеющею отношения к действенности таинства, а для евхаристии необходимыми посвященного епископом пресвитера, традиционные торжественные слова и «верное намерение приносящего жертву».
Другие черты прежних верований обратившихся еретиков — отрицание крещения младенцев. И то и другое смело можно отнести насчет нашей группы, так как отношение к крещению младенцев подтверждено «Рескриптом» ломбардцев, а аскетические тенденции вальденства несомненны. Не исключена, конечно, возможность влияния на вальденсов катаризма, так же как и внесения в исповедание веры Дуранда отрицания вегетарианства в противовес не вальденсам, а катарам. Наконец, вальденскою чертою следует признать отказ от клятвы и категорическое признание греховности всякого убийства, ведущее к отрицанию светских властей.
Идеалом Дуранда и его socii{62} была морально чистая жизнь, и, как катары и арнольдисты, с моральной точки зрения отвергали они грешных прелатов, переходя к отрицанию церкви, но в отличие от катаров сохраняя существо ее учения. Можно предполагать, что они думали, что спастись в миру нельзя. «Исповедуем и верим, отказываясь от прежних заблуждений, что спасаются остающиеся в миру, владеющие своим добром, творящие из своего имущества милостыню и остальные благодеяния и хранящие предписания Господа». Из текста буллы можно было бы заключить, что при каких-то условиях они даже не допускали спасения грешников, отказываясь от общения с ними. Но последнее, может быть, относится к учению катаров о возможности только одного покаяния. Во всяком случае только в связи с катаризмом мне понятен касающийся этого темный текст буллы.
Вальденсы Дуранда вернулись в церковь, отреклись от своих заблуждений. Но естественно желание сохранить, что возможно, из того, что было им дорого, и моральный ригоризм должен был руководить обращенными и в ограде церкви. Это явствует из второй части буллы: «Мы отказались от мира, роздали по совету Господа бедным то, чем обладали, и решили быть бедными. Мы не станем заботиться о завтрашнем дне и ни от кого не примем ни золота, ни серебра, ни чего-либо подобного ради одежды и пищи ежедневной. Мы решили соблюдать советы Евангелия, так же как и его предписания». Допуская, что можно спастись и оставаясь в миру, для себя они не отказались от прежней жизни — от полной нищеты, «соблюдении вечного девства и целомудрия», жизни по Евангелию. Они сохранили даже прежнюю одежду, внеся в нее лишь незначительные изменения, необходимые для того, чтобы и внешне отличаться от прежних своих собратьев. Прежние же отношения, вероятно, сказываются и в занимающих видное место постах и молитвах, среди которых особенное значение имеет любезная всем еретикам молитва Господня. С этим образом жизни прежде была связана деятельная пропаганда нового учения, ставившая себе целью увеличение секты, а может быть, и руководство мирянами, не отказывающимися от мира вполне. В измененной форме эта деятельность продолжалась и теперь. В ней две стороны — борьба с еретиками и наставление в вере. «Так как большинство из нас клирики и почти все образованные, мы решили всеми силами предаться чтению, увещанию, учению и спорам со всеми сектами заблуждения. Споры должны вестись братьями учеными, католическая вера которых доказана и которые наставлены в Законе Божием, для того чтобы сражать противников католической и апостольской веры». Борьба с ересью, обставленная известными условиями, могла быть курии только желательною. С другой стороны, недавние еретики с большею ревностью и сами готовы были взяться за нее. «Везде, где открыто преобладают еретики, и отвергают, и хулят Бога и веру святой Римской церкви, мы должны, споря и увещая всеми способами, сражать их по воле Бога и со словом Божиим идти им навстречу с поднятым до смертной минуты челом, как к противникам Христа и Церкви». Но не должно обманываться боевыми стремлениями Дуранда. Едва ли меньше внимания его группа обращала на другую свою задачу — на наставление в вере; и не только борьбу с ересью имела она в виду в принадлежащей ей и возникшей, вероятно еще до обращения, «школе». «Мы решили, что в нашей школе честные и более других наставленные в Законе Божием и учениях святых Отцов должны предлагать слово Божие братьям и друзьям; с разрешения прелатов и с подобающим почтением к ним наставленные в Священном Писании и пригодные к тому братья, сильные в здоровом учении, должны обвинять заблудший род и всеми способами призывать его назад к вере и в ограду Римской Церкви». В этой «школе» должна была существовать известная традиция учительства; само опровержение ереси понимается группой как борьба путем выяснения истинной веры, и грань между полемикой и учительством неуловима. «Школы» же вальденсов были и в других местах. Булла от 3 апреля 1209 г. сохранила указание на миланскую. Миланские вальденсы уже давно обладали выстроенною на земле, полученной от миланской коммуны «школою». В ней сходились они, увещая друг друга и своих друзей. Архиепископ ее разрушил, но она потом была восстановлена.