Затем идут главы, в которых излагаются методы изыскания воды (гидрологической разведки), имеющие, кстати сказать, вполне рациональный характер, и описываются свойства и особенности дождевой воды, а также вод из рек, озер и из разного рода источников, в том числе горячих. Заметим, что Витрувий хорошо знаком с идеей круговорота воды (изложенной еще в «Метеорологике» Аристотеля). Затем говорится о методах определения воды и установления ее доброкачественности, об устройстве водопроводных сооружений (для которых Витрувий рекомендует пользоваться не свинцовыми, а гончарными трубами) и, наконец, о рытье колодцев и устройстве цистерн для хранения воды.
В девятой книге трактата содержится описание основных типов часов, которыми пользовались древние, — как солнечных, так и водяных. Книге предпосылается небольшое астрономическое введение, материал для которого был, по-видимому, заимствован из популярных сочинений по астрономии, имевших хождение в то время (типа сочинений Гемина или Клеомеда, о которых мы говорили в пятой главе). Витрувий кратко (очень кратко!) говорит об устройстве Вселенной, о вращении небесного свода, о движении планет вдоль зодиакального пояса (с указанием периода обращения каждой планеты). Очень невнятное упоминание особенностей движения Меркурия и Венеры побудило некоторых исследователей утверждать, что Витрувий был сторонником теории солнечной системы Гераклида Понтийского. Нерегулярности в движении внешних планет (чередование прямых и попятных движений) объясняются Витрувием с помощью стоической идеи о действии на эти планеты солнечных лучей[363]. Для объяснения лунных фаз Витрувий предлагает две гипотезы; одна ив них, связываемая с именем халдейца Бероса[364], состоит в том, что у Луны имеются две половины — одна светящаяся, а другая темная, причем светящаяся привлекает к себе, по принципу взаимной симпатии (вспоминается Посидоний!), солнечные лучи, а темная всегда остается темной. Автором второй, правильной гипотезы Витрувий почему-то считает Аристарха Самосского, хотя на самом деле ее предложил еще Анаксагор. В заключение дается крайне лаконичное описание некоторых созвездий.
Последняя, десятая книга трактата Витрувия — самая разнородная из всех. В основном она посвящена описанию различного рода машин. Это — машины для подъема тяжестей (блоки, триспасты, полиспасты), рычажные весы (с рассуждениями о принципе действия рычага), водоподъемные устройства, водяные мельницы, водяные органы, приборы для измерения пройденного пути. Затем идут военные машины — «скорпионы», баллисты, катапульты, осадные сооружения (тараны, «черепахи»). Трактат заканчивается описанием различного рода оборонительных приспособлений — рвов, траншей и т. д. Короче говоря, эта книга в большей степени, чем все прочие, напоминает техническую энциклопедию.
Впрочем, и весь трактат Витрувия может рассматриваться в качестве единственной в своем роде технической энциклопедии того времени. Хотя в основной своей части трактат посвящен проблемам строительного дела, в нем фактически представлены все отрасли античной техники (за исключением, пожалуй, одного только судостроения). В этом отношении трактат «Об архитектуре» является бесценным документом для каждого исследователя материальной культуры древнего мира.
В заключение отметим одну важную особенность трактата Витрувия, резко отличающую его от «Естественной истории» Плиния и от многих позднейших сочинений римских авторов. В своем трактате Витрувий выступает не только как опытный инженер, как специалист своего дела, но и как трезво мыслящий человек, далекий от стремления поразить воображение читателя рассказом о необычных, фантастических вещах — стремления, которым отмечены столь многие страницы «Естественной истории». Характерно, что, даже рассказывая о методах обнаружения подземных источников, Витрувий ни слова не говорит о «волшебном пруте», применяемом при поисках подземных вод и рудных залежей во многих странах вплоть до нашего времени. Методы, описываемые Витрувием, вполне рационалистичны и могут быть обоснованы строго научно.
Помпоний Мела. Несмотря на то что география всегда принадлежала к числу наук, имевших большое практическое значение, она почему-то не привлекала к себе внимания римских ученых и, за исключением «Естественной истории» Плиния, даже не была представлена в латиноязычных энциклопедиях. Среди выдающихся географов древнего мира мы находим только греческие имена; это — Гекатей, Геродот, Эратосфен, Гиппарх, Посидоний, Страбон, Павсаний, Птолемей. Первым латинским трактатом по географии была «Хорография» («Описание местностей») в трех книгах Помпония Мелы, и хотя этого автора никак нельзя поставить в один ряд с перечисленными греческими учеными, все же несколько слов о его сочинении мы скажем.
Помпоний Мела, живший в середине I в. н. э., не был ученым-географом, и сообщаемая им информация ни в какой мере не была результатом его собственных изысканий. Все, что мы находим в его трактате, уже содержалось за немногими исключениями в «Географии» Эратосфена. Мела жил в эпоху, когда границы Римской империи далеко раздвинулись, достигнув Британии на севере и Эфиопии на юге, однако никаких попыток описать новые земли, подпавшие под власть римлян, Мела не предпринимает. Целые области, приобретшие к этому времени жизненную важность для Рима, — например, альпийские и придунайские провинции и Дакия — полностью им игнорируются. А говоря о Германии, он ограничивается замечанием, что германские географические названия имеют слишком варварское звучание, чтобы римляне были в состоянии их произносить. Зато он находит место для сообщений о сказочных пигмеях, амазонках, гипербореях, о птице феникс, о племенах безголовых и козлоногих людей, о которых писал в свое время Геродот. Все это чередуется с пассажами, имеющими чисто риторический характер. В целом трактат Мелы может служить атипичным примером римской компилятивной псевдонауки; несмотря на это (а может быть, именно поэтому), «Хорография» пользовалась широкой популярностью среди римских читателей и явилась одним из основных источников для географического раздела «Естественной истории» Плиния Старшого.
Колумелла. Это имя уже упоминалось нами в связи с работами по сельскому хозяйству Варрона и Плиния. Однако он заслуживает того, чтобы о нем сказали особо. Луций Юний Модерат Колумелла, родом из Гадеса (Испания), был современником Сенеки. Будучи отпрыском древнего рода Юниев, Колумелла получил превосходное образование, в основе которого лежало хорошее знакомство с греческой и римской литературой и умение владеть речью — как письменной, так и устной. Пройдя военную службу и получив звание военного трибуна (в качестве которого он находился некоторое время в Сирии), Колумелла вышел в отставку, но вопреки обычаю не стал домогаться юридической и административной карьеры, а приобрел несколько земельных участков в Ладиуме и Этрурии и занялся земледелием. В молодости он написал небольшую книгу «О деревьях» (De arboribus), однако основным трудом его жизни явился трактат «О сельском хозяйстве» (De re rustica) в двенадцати книгах, написанный им на склоне жизни и в котором он изложил итоги многолетнего опыта своей земледельческой деятельности[365]. После вступительной первой книги, в которой даются советы по поводу наиболее рационального устройства имения, Колумелла переходит к отдельным отраслям сельского хозяйства, последовательно касаясь вопросов хлебопашества (вторая книга), виноградарства и ухода за фруктовыми деревьями (третья — пятая книги), скотоводства (шестая — седьмая книги), птицеводства и рыбного хозяйства (восьмая книга), пчеловодства (девятая книга). Десятая книга, написанная в подражание «Георгикам» Вергилия в стихах, посвящена садоводству, а в двух последних (одиннадцатой и двенадцатой) книгах речь идет об обязанностях управляющего имением (вилика).
Основная идея, сквозной нитью проходящая через весь трактат Колумеллы, состоит в том, что упадок италийского сельского хозяйства обусловлен невежеством в вопросах агрокультуры, что земледелец должен быть знающим, умелым и энергичным хозяином, что за землей надо ухаживать, земле надо помогать и тогда она будет давать нам хорошие урожаи. «Не усталость и не старость, как думает большинство, а наша собственная лень и бездеятельность сделала поля менее к нам благосклонными» (II. 1.7), — пишет Колумелла. Его трактат поэтому есть не только свод знаний, относящихся к определенной области человеческой деятельности; он имеет ясно выраженную дидактическую направленность, ибо он написан как руководство для молодого сельского хозяина.
364
Берос — вавилонский жрец, написавший на греческом языке сочинение по истории Вавилона.
365
Книги трактата Колумеллы переведены на русский язык и включены в сборник: Ученые земледельцы древней Италии. Л., 1970.