Споро разобрав сумку и приведя в общей душевой себя в порядок, вернулась дабы одеться и пойти посмотреть расписание, взять список новой литературы и отправиться с эртонкой в город.
— Эв! Вернулась! — Лив влетела ураганом, снося меня с ног и звонко расцеловала в щеку.
Нрав эртонки был далёк от светского, что мне дико нравилось. Среди пресных рыбёшек Даркмурта Ливана была как глоток свежего воздуха в жарком мареве пустыни. — А обещала съездить со мной вчера! — пожурила девушка и принялась на скоро прихорашиваться, расшнуровывая скромное платье, доставая корсет для «особых» случаев, пудреницу и горячий камень для локонов.
— И тебе доброго солнца! — смятая буйным нравом соседки, я уперлась копчиком в подоконник, скрестив руки на груди, наблюдая за внезапными метаниями и прихорашиванием подруги.
— Лив, у тебя новая жертва? — с нескрываемой иронией подняла бровь, абсолютно не сдерживая улыбку.
— Ты ведь слышала? Северяне приехали! — ответила на мой недоуменный взгляд эртонка, экспрессивно взмахнув флаконом с ванильным благовонием и с щедротой вчерашнего дождя вылила медовую жидкость прямо на пол.–Ой! — едкий кондитерский запах, словно мы печём сотни тортов и сладких кексов, резко ударил в нос.
— Стихии! Лив! — ахнула я, открывая окно.
— Не думала, что эта штука в таком объеме воняет как кондитерский цех!
— Хочешь сказать я тоже булочной пахну? — сощурила карие глаза подруга, вытирая тряпкой лужицу.
— Не так активно! Ты же не выливаешь весь флакон каждый раз! — я зажала нос и, положив в металлическую миску на ножке оружие пыток, подожгла ветош. Но сделала только хуже, словно погребальный факел, лоскутье вспыхнуло, обдавав нас едким чёрным дымом.
— Святые угодники! Из чего эта тряпка? Или… это благовония тёмной магии⁈ — отпрянула я от столба, что наполнил маленькую комнатушку, не только усилив запах, но и придав зловонного копченого дымка, словно мы пекли знаменитый Россарский «брусок».
Лив, недолго думая плеснула воды, что чёрными кляксами расплескалась на подоконнике. Мы стояли в оцепенении, а затем эртонка резко потянулась за полотенцем, толкнув раму окна, что с диким металло–стекольным звоном столкнула страшное зелье в проем, гулко ударившись о мощеную дорожку внизу.
— Черт! — я дёрнулась на перехват, но было поздно. — Ты зачем это сделала⁉ — подскочила к ней.
— Божечки, Рис, да там же кусты! Чего так орать–то! — она было открыла рот, возмутиться такой не благодарной реакцией на избавление от погребального костра, но внизу раздался смачный иностранный мат. Мы дружно перегнулись через подоконник. Какой–то черноволосый парень действительно решил устроить променад в самый неудачный момент, когда все уже давным–давно прогарцевали в сторону злачных мест.
И только обрызганный обозначил подъем головы наверх, мы с проворностью кронвельских духов всосались в проем, сев прямо на пол, сдавленно неприлично заржав.
— Не смейся. — тюкнула в бок подругу, с ужасом понимая, что ситуация жуть какая досадная для того господина в белой рубашке.
— Лив, закрывай окно. — было потянулась к раме, как сообщница дернула меня за локоть.
— Только спалишься! У всех открыты! — прошипела соучастница бомбежа.
— Ладно, быстро собирайся и выметаемся отсюда, а то наверняка сейчас по комнатам пройдутся.
Подруга споро закопошилась, а я вспомнила нить разговора и решила букинистическим размахом немного проветрить помещение:
— Так что с поклонником? — вентилировала воздух томиком по международному этикету авторства пресловутой Кюстины Де ла Фэр, что вводила в дикий сонный транс своими снобистскими лекциями. Очень нужный предмет, конечно. Ведь Хранитель должен суметь не пасть в грязь лицом ни при каких обстоятельствах. Вряд ли это возможно, когда на тебя падает смердящая чаша с магическими темными благовониями.