Помимо Иерусалима большое еврейское население приобрел относительно самый молодой город Палестины, Сафет в Галилее. Его население и значение постепенно так сильно возрастали, что он не только мог конкурировать с главным городом, но также превзойти его. В конце XV и в начале следующего столетия в нем жило, правда, лишь немного больше трехсот еврейских семейств, коренных (морисков), берберских и сефардских. Вначале он также еще совсем не имел выдающегося туземного знатока Талмуда, которому выпало бы руководительство. Свое значение и свое обширное влияние он получил лишь после переселения одного испанского беглеца, давшего её общине устойчивость и направление. Иосиф Сарагоси был для Сафета приблизительно тем же, что Овадия ди Бертиноро стал для Иерусалима. Прогнанный из Испании (Сарагосы), он, чрез Сицилию, Бейрут и Сидон, где он провел более долгое время, прибыл, наконец, в Сафет и там нашел отдохновение. Иосиф Сарагоси также представлял собою кроткую, привлекавшую сердца личность и считал задачей своей жизни проповедь миролюбия и восстановление нарушенного согласия в жизни семьи и общины. Даже на магометан он действовал в этом смысле примиряюще и успокаивающе, пони любили и уважали его за это как ангела мира. Когда он как-то раз захотел оставить Сафет, община прямо уцепилась за него и назначила ему, чтобы удержать его, ежегодное содержание в 50 дукатов, для чего магометанский начальник города внес из своей кассы две трети этой суммы. Иосиф Сарагоси перенес в Сафет изучение Талмуда, но также кабалу. Благодаря ему, молодая община Сафета стала кабалистическим гнездом.
В палестинском главном городе Сирии, Дамаске, помимо древней мостарабской еврейской общины, благодаря приросту беглецов, также образовалась сефардская община, насчитывавшая в это время 500 еврейских семейств. Вскоре после своего прибытия испанские евреи построили роскошную синагогу в Дамаске, названную Катаибом скоро число их так сильно увеличилось, что они разбились на несколько групп по землячествам своей родины.
Главный поток еврейско-испанских изгнанников направился в европейскую Турцию; большая часть остатка от трехсот тысяч высланных нашла убежище в стране, жители которой не выставляли любви к ближнему на своем знамени. Султаны Баязет, Селим I и Сулейман II поочередно не только терпели переселившихся евреев, но приняли их также с необыкновенной предупредительностью и предоставили им ту же свободу, которой пользовались там другие народности, армяне и греки. Поэт Соломон Уске с воодушевлением рисовал свободное положение, которое заняли там его единоверцы. «Великая Турция — это широкое, громадное море, которое Господь открыл жезлом своего милосердия (как при исходе из Египта), чтобы поток твоего (Иаков) настоящего злосчастия исчез в нем, как некогда толпа египтян. Там всегда для тебя открыты врата свободы и равенства для беспрепятственного следования заветам иудаизма; они никогда не закрываются для тебя. Там ты можешь обновить свое внутреннее содержание, изменить свое положение, очистить свои обычаи, оставить ложные и ошибочные учения, снова воспринять свою древнюю истину, бросить противные божественной воле привычки, которые ты вынужден был перенять под влиянием насилия народов, среди которых ты странствовал, как пилигрим. В этом государстве ты получаешь от Господа высокую милость, так как Он дает тебе в нем широкую свободу начать свое позднее раскаяние».
Переселившиеся евреи в первое время имели в Турции необыкновенно счастливые дни, так как они пришлись относительно молодому государству очень кстати. Турки были хорошими воинами, но плохими гражданами. Грекам, армянам и христианам других исповеданий султаны, при своих часто натянутых отношениях к христианским государствам, мало могли доверять; христиане казались им рожденными шпионами и изменниками. Наоборот, на верность, надежность и пригодность евреев они могли вполне рассчитывать. Поэтому последние стали с одной стороны заведовать торговыми делами, с другой образовали в Турции класс мещан. В их руках были не только крупная и мелкая торговля на воде и суше, но и ремесла и искусства. Они, именно убежавшие из Испании и Португалии, изготовляли для воинственных турок новые доспехи и огнестрельные оружия, отливали пушки, фабриковали порох и учили турок искусству обращения с ними. Так христианские народы известным образом сами доставили своим главным врагам, туркам, оружие, благодаря чему последние получили возможность подготовить им поражение за поражением и унижение за унижением. Особенной любовью пользовались в Турции еврейские врачи, искусные ученики Саламанкской школы; за их находчивость, обширные знания, ум и умение соблюдать тайну их предпочитали христианским и даже магометанским врачам. Эти еврейские врачи, в большинстве испанского происхождения, приобрели большое влияние при дворе султанов и у визирей и пашей.