Приморская полоса северной Африки и населенная часть внутри страны были переполнены евреями испанского происхождения, которые скопились тут в большом числе в век великих гонений с 1391 года до полного изгнания. От Сафи (Асафи), самого крайнего города юго-запада Марокко, до Триполи на северо-востоке расположились многие большие и малые общины испанских евреев. Хотя малые варварские тираны и низкое маврское население большей частью ненавидели их, обращались с ними по произволу и часто заставляли их носить позорящую одежду, тем не менее там оставалось достаточное поприще для того, чтоб способные, выдающиеся евреи могли отличиться, достичь высокого положения и приобрести обширный круг влияния. В Марокко один богатый и сведущий в истории еврей, оказавший правителю этого государства значительные услуги, пользовался большим его уважением. В Феце, в который беглецы из Испании прибыли массами, несмотря на голод и чуму, уничтожившие тысячи из них, существовала все-таки община в 5000 еврейских семейств, в руках которых находилось большинство ремесел. Здесь жил еврей испанского происхождения, Самуил Алваленси, должно быть, внук раввина того же имени, бывший очень любим королем за свои способности и мужество и пользовался таким доверием населения, что оно выбрало его своим вождем. В борьбе двух правящих семейств, мериносов и ксерифов, он стал на сторону первого, повел 1400 человек, евреев и мавров, против приверженцев другого и разбил их на голову при Цеуте. В столичном городе, Тлемсене (Тремсене), очень значительная еврейская община испанского происхождения занимала его большую часть. Сюда прибыл после бегства из Испании восемнадцатилетний Яков Берав (род. 1474, ум. 154, один из деятельнейших людей среди испанских выходцев, самый остроумный, после своего немецкого тезки, Якова Полака, раввин своего времени, но в то же время упрямый, неуступчивый и несносный человек, имевший многих противников, хотя и многих почитателей. Родившись в Макведи около Толедо, Яков Верав среди многих опасностей, терпя нужду, голод и жажду, прибыл в Тлемсен, а оттуда направился в Фец, община которого избрала его, бедного юношу, за его ученость и остроумие своим раввином. Там он руководил школой, пока фанатические испанцы не сделали завоевания в северной Африке и не нарушили покой тихого убежища тамошних евреев.
В Алжире, во главе уже уменьшившейся общины стоял потомок испанских беглецов 1391 года, Симон Дуран II (род. 1439, ум. после 1510), сын философски образованного раввина, Соломона Дурана (IX т., стр. 84), преемник по раввинату своего умершего брата, Цемаха Дурана II. В свое время он, подобно своему брату, считался выдающимся раввинским авторитетом, и к ним из многих мест поступали запросы. Такого же благородного образа мыслей, как и его отец, Симон Дуран являлся защитой для своих единоверцев и якорем спасения для испанских изгнанников, заброшенных в места близь его местожительства; там, где нужно было отстоять религиозность и нравственность или спасти своих единоплеменников, ему не страшны были ни денежные потери, ни смертельные опасности. Пятьдесят евреев, заброшенные беглецы, потерпевшие кораблекрушение, были выброшены на берег около Севильи; фанатические испанцы, согласно букве эдикта, посадили их в тюрьму и держали там в течение двух лет. Каждый день евреи ждали смерти; однако под конец они были все-таки помилованы, т. е. проданы в рабство. В ужаснейшем состоянии они прибыли в Алжир, где, благодаря стараниям Симона Дурана, их выкупили за 700 дукатов, собранных маленькой общиной. Страсть к завоеваниям и фанатизм испанцев отравили его старость и принесли евреям некоторых городов северной Африки новые бедствия. После того, как кардинал Ксименес, третий великий инквизитор, основатель университета в Алкале и творец мрачного ужасного деспотизма в Испании, завоевал крестом и мечем город Оран (еврей, говорят, помог ему в роли шпиона), лавры его не давали спать завистливому королю, Фердинанду Католику. Он послал флот под начальством фельдмаршала Педро Навары для завоевания королевств Вугии и Туниса. Город Бугия после двухнедельной осады был взят (31 января 1510) и разграблен; жители разбежались во все стороны от угрожавшей опасности. Евреям этого города стало от этого довольно скверно: те, кто не бежал, попали в плен, и нельзя было завидовать их участи в руках испанских солдат, превратившихся под влиянием инквизиции в кровопийц. Как только известие о взятии Вугии пришло в Алжир, еврейские жители, как и весь город, пришли в трепет от неизбежно угрожавшей им опасности и многие из них искали спасения в бегстве. Достигший уже 72-летнего возраста старик Симон Дуран тащился из села в село и думал переселиться во вдали лежавшую Алмадию. Однако все сошло не так плохо; жители Алжира добровольно покорились, присягнули на верность испанскому королю и обещали платить ежегодную дань. Жизнь евреев была пощажена; но они должны были, как военнопленные, уплатить полностью выкупную сумму магометанскому населению. Община Триполи (Тараблуса) в северной Африке, насчитывавшая более восьмисот семейств, в то же самое время в большинстве попала в плен.