Со второй половины XVI в. откорм скота для боен стал одной из специализаций целых регионов. Формируются две большие зоны скотоводческого (мясного) хозяйства: Нидерланды, Фрисландия и Шлезвиг-Гольштейн, Ютландия, Дания, Сконе; другая — Польша и Венгрия, Волынь и Подолия. Экспортный характер носило венгерское скотоводство. Османское нашествие, подорвав экспорт скота в Западную Европу, стимулировало, однако, развитие коневодства. Разведение лошадей для сельского хозяйства, транспорта, рейтарских отрядов стало специализацией Фрисландии, Ольденбурга; коневодством занимались в Южных Нидерландах и Неаполитанском королевстве.
Мясная торговля привела к образованию специализированных европейских рынков. Наиболее значительными из них были Бутштадт в Тюрингии, куда перегонялись стада из Польши, Поморья, Бранденбурга; Ведель близ Гамбурга, куда поступал скот из Дании; Прешов и Вена на Дунае. Битое мясо из Шлезвиг-Гольштейна, Дании, Южной Швеции поступало в Гамбург и Любек, оттуда — в Рейнскую область и через Кёльн — в Верхнюю Италию и Нидерланды. Складывание европейского рынка торговли скотом не оказало, однако, регулирующей роли на потребление мясных продуктов. Самообеспечение по-прежнему играло важную роль и в городах, и в сельской местности. Разведение скота для обеспечения продуктами питания и сырьем было распространено и в средних и в высших слоях населения. Владельцами стад были и монастыри, и светские феодалы.
Распространение новых видов промышленного производства, рост его товаризации, изменение масштабов и характера европейской торговли, складывание порайонной и надрегиональной хозяйственной специализации и т. п. оказали влияние и на экономическую структуру традиционных промыслов сельского населения, прежде сезонных. В XVI в. началось интенсивное использование промышленных ресурсов леса для нуждавшихся в древесном угле металлургии, металлообработки, стеклоделия и керамического производства. Последние широко распространились из Средиземноморья по всей Европе, приняв в ряде регионов (в Чехии, на Среднем Рейне, в Вестфалии, в предгорных провинциях Франции, в Англии и Нидерландах) экспортный характер. Лес давал материал для кораблестроения, в том числе деготь, смолу, поташ для отбелки, корье для дубления кож. Лесные районы Пруссии, Польши, Россия были экспортерами корабельного леса, поташа, дегтя, смолы. Экспортный характер носило производство поташа в лесах Баварии и областях Южной Балтики; их конкурентом с XVII в. становятся Швеция и Финляндия, занимавшиеся также обработкой древесины для кораблестроения, экспортировавшие смолу и деготь.
Одним из основных потребителей этой продукции были Нидерланды, ввозившие лес также и для постройки домов. В XVI в. здесь складывается деревообрабатывающая и деревоперерабатывающая «индустрия» в округе Амстердама и Роттердама. По мере развития кораблестроения возрастал экспорт древесины из норвежских и балтийских гаваней через атлантическое побережье на Иберийский полуостров и в Италию. Посредниками были голландцы.
Исследования последних лет говорят о росте товарности и интенсификации европейского морского рыболовного промысла, прежде всего на Балтике и Северном море. В районе Ярмута, самого значительного места английского лова сельди, в путину выходило до 600 ботов (1600 г.). Большая часть улова коптилась и поступала на рынок. В 1625 г. сельдь составляла около 20 % шотландского экспорта, еще более возросшего в годы Тридцатилетней войны. Экспорт сельди из западных районов Балтики достигал французских и атлантических гаваней. Главенствующее положение в ловле и экспорте сельди занимали голландцы, создавшие специальный тип промыслового рыболовецкого судна — бюзе: выловленная рыба здесь же подвергалась обработке, разделывалась и засаливалась в бочках. Специальная коллегия из представителей важнейших портов проверяла на берегу качество рыбы, затем она поступала на рынок. В 1562 г. нидерландский рыболовный флот состоял из 700 ботов, из них 400 — голландских. В XVI в. приобрел товарный характер и лов трески. В промысле ее соперничали в первой половине XVI в. португальцы и испанцы, с середины столетия стала возрастать конкуренция французских рыбаков. До 70-х годов XVI в. они преобладали в ловле трески в акваториях Нового Света; с последней трети столетия началось возвышение англичан. Во главе промысловой деятельности стоял Ярмут. В 30-е годы XVII в. оттуда выходило на лов трески до 200 судов ежегодно (почти половина английского рыболовного флота). Улов сбывали на рынках западного побережья Франции. Промыслом трески занимались и в Северном море (наряду с англичанами французы, голландцы). В торговле вяленой треской велика была доля ганзейских городов, а также Исландии и Бергена, значение которого неуклонно возрастало вплоть до 30-х годов XVII в. К 1615 г. общеевропейский улов трески составил около 1400 тыс. т. Товарный характер приобрел также лов сардины, макрели и тунца. На рубеже XVI–XVII вв. возросло значение китобойного промысла; в него активно включились английские и голландские моряки, о 20-х годов — также датчане и фрисландцы.