Однако западное мировоззрение само себя исчерпало. Бытующая в Европе линейная перспектива планетарного прогресса представляет нам исторический процесс как поступательное развитие человеческого общества во всемирном масштабе ("Древний мир - Средние века - Новое время"). Концепция «всемирной истории», «Птолемеева система истории», основанная на европоцентризме и непонимании других культур, не имеет, по О. Шпенглеру, никакого значения для неевропейских обществ. Постижение культурных форм, по мнению О. Шпенглера, в корне противоположно абстрактному научному познанию и основано на непосредственном «чувстве жизни». Философия культуры О. Шпенглера возвестила западному миру, что он неудержимо клонится к закату. Искусственно насаждаемая рационалистическая цивилизация Запада означает деградацию высших духовных ценностей культуры, обреченной на гибель. Великие культуры прошлого способны предсказать Западу его собственную судьбу, его ближайшее историческое будущее. В силу этого весьма актуальной становится тема «диалога культур». Возрождаются забытые культурные традиции, организуются международные конференции и симпозиумы культурологов, проводятся фестивали национальных культур, ведется диалог, и есть надежда, что косность современного сознания дрогнет под натиском нового, планетарного мировоззрения.
5. ПОСТМОДЕРНИЗМ
Постмодернизм в общем смысле - постсовременная, постнеклассическая философия. Ведущие представители: Р. Барт, Ж. Батай, М. Бланшо, Ж. Бодрийяр, Ж. Делез, Ж. Деррида, Ф. Джеймисон, Ф. Гваттари, П. Клоссовски, Ю. Кристева, Ж.Ф. Лиотар, М. Мерло-Понти, М. Фуко и др. Это понятие используется современными философами для обозначения особого типа философствования. Термин впервые был употреблен в книге Р. Ранвица в 1917 г.; с 1939 по 1947 гг. в работах А.Тойнби было закреплено содержание понятия как обозначающего современную эпоху, отличную от предшествующей эпохи модерна. Начиная с 1979-го, после работы Франсуа Лиотара «Постмодернистское состояние: доклад о знании», оно утверждается в статусе философской категории, фиксирующей ментальную специфику современной эпохи в целом. Постмодернистская программа современной философии генетически связана с теми ветвями философии новейшего времени, которые берут начало в философии Ницше, в постструктурализме, структурном психоанализе, неомарксизме, феноменологии, философии М. Хайдеггера, традиции «постнаучного мышления» и «поэтического мышления», а также в семиотике и структурной лингвистике (Ф. де Соссюр, Ч. Пирс).
Многие исследователи отмечают, что в постмодерне сталкиваются научные парадигмы разных планов, разных иерархических уровней культуры, по-разному культурно-исторически обусловленных, идет некая особая игра в культуре и науке. Суть подобной игры завуалирована. В общих чертах и на первый взгляд ее динамика может сводиться к конкуренции между собственно научным знанием и тем, что называют нарративом (Ф. Лиотар). Последнее слово изначально означает знание как рассказ, повествование, в конечном счете, обозначая институты образования, культуру (Ю. Хабермас, М. Фуко, Р. Барт, Ф. Лиотар и др.). Нарративное смыслопорождение оценивается как наиболее «живое» и не обусловленное вопросом о легитимизации («узаконивании») знания, управлением познавательными практиками. Подлинная свобода, с этой точки зрения, может реализовать себя лишь посредством нарративных практик (Х.Г. Гадамер). Но старые нарративы исчерпали себя, и постмодернизм оценивается с этой позиции как закат былых метанарраций, крушения «метарассказов». Однако новые нарративные практики также невозможны, так как представляют собой лишь deja vu («уже виденное») - медицинский термин, ставший философским); происходит воспроизведение уже известных нарративов. То, что мы имеем сейчас - культура-воспроизводящая-уже-отжившее, которая отдает нам только то, что человечество успело создать в осевое время своей истории. Постулируя «открытость существования» (Ж. Батай), философское познание в эпоху постмодерна ориентировано на «поиск нестабильностей» (Ф. Лиотар), «ликвидацию принципа идентичности» (П. Клоссовски).
Постмодернизм характеризуется следующими установками.
Во-первых, это радикальный отказ от логоцентризма. Намечается окончательное преодоление современной философией классического «онто-тео-логоцентризма» мышления. Понятия «Бытие», «Бог» или «Автор», «Логос» кардинально переосмысляются. Последнее понятие понимается как некое линейное единство понятия, слова и смысла. Однако «линейность», наличие «корня», заранее заданного смыслового «дерева» в любой культурной структуре постмодернизм отвергает. Выступая с программой создания методологии нелинейных динамик, постмодернизм осуществляет радикальный отказ от идеи линейности и традиционно сопрягаемой с ней идеи единозначной, прозрачной в смысловом отношении и предсказуемой рациональности, выраженной в понятии Логоса.
Вторая установка постмодернизма - установка на восприятие мира в качестве Хаоса. Она зафиксирована постмодернистской философией 1980-1990-х (Ж. Лиотар, В. Лейч и др.). В отличие от классической традиции философии тождества, наглядно выраженной в легендарном ответе Лапласа Бонапарту, назвавшего его «вторым Ньютоном»: «второго Ньютона не будет, ибо существует лишь один мир, и он уже объяснен», лозунгом постмодернизма становится «Да здравствует множественное!» (Ж. Делез, Ф. Гваттари). Позиция постмодернистской философии в определенной мере совпадает с идеями ученых-синергетиков, утверждающих, что естественные науки опираются на новый образ объективной реальности, который предполагает непрерывное становление, новизну и многообразие мира, и отвергают парадигму вечных и неизменных универсальных законов (И. Пригожин, И. Стенгерс). В своих представлениях о реальности постмодернизм, по мнению В. Лейча, «создает формы порядка как беспорядка». Как отмечал Ф. Джеймисон, в зеркале постмодерна мир «становится одновременно фактичным, хаотичным и разнородным».
В-третьих, отметим общекультурные установки постмодернизма. Если раньше культура однозначно представлялась умам ученых как «корневая», «оседлая» структура, то ныне в культурной ткани обнаруживают себя компоненты так называемых «ризомных», «кочевых» структур, наглядным примером которых являются современная «экранная культура», «блип-культура», культура кибер-панка и т.д. «Культура-корень» сосуществует ныне с «культурой-корешок», с «ризомной» культурой (фр. rhizome - «клубень», «луковица», «корневище», термин заимствован из биологии, введен Ж. Делезом и Ф. Гваттари). Образец «корневой» структуры - традиция, образец «ризомной» структуры - инновация. Ризомная структура - «поверхностная», «сиюминутная», «легкая», способ ее существования - симуляция, «кажимость». По всей видимости, этот тип структур всегда потенциально присутствует в культуре, просто сейчас появились условия, когда «ризомные» структуры смогли себя проявить в полной мере [См.: 5, с. с. 293-299; 1190-1190].
М. Фуко (1926-1984 гг.) - французский философ, теоретик культуры и историк. В 1986 г. была создана ассоциация «Центр Мишеля Фуко». Известные сочинения: «Безумие и неразумие: история безумия и классический век» (1961); «Рождение клиники: археология взгляда медика» (1963), «Слова и вещи: археология гуманитарных наук» (1966), «Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы» (1975), «Микрофизика власти» (1977), «История сексуальности» (В 3 т. 1976-1984)и др.
Излагая взгляды М.Фуко, мы будем опираться на известные отечественные исследования по философии постмодерна (А.А.Грицанов, М.А.Можейко и др.) [См.: 5, с. 1192-1190; 7, с.894-909]. М. Фуко по-новому подходит к осмыслению проблемы «субъективности» человека. Отказавшись от экзистенциалистского мироощущения, а также от марксистской онтологии «отчуждения», Фуко приходит к собственной концепции «археологии» явлений культуры, выясняя условия возможности происхождения и существования различных феноменов человеческой культуры. Двумя основными линиями собственного философского творчества М. Фуко полагал преодоление гегельянства и коренное переосмысление проблемы взаимных отношений элементов системы: «субъект - познание - мир». Гегельянство, которое предлагалось как модель непрерывного интеллектуального познания духовной реальности, как перманентный тип движения от самых глубин истории до сегодняшнего дня [7, с. 895]. М. Фуко задался вопросом: правомерно ли полагать субъект в качестве единственно возможной формы существования? Выступают ли самотождественность субъекта и его непрерывность в качестве его атрибутов? Речь здесь идет для субъекта о трансформации самого себя. Необходимо определить, чем должен быть субъект, какому условию он подчиняется, какую позицию он должен занимать в реальном или воображаемом для того, чтобы стать узаконенным субъектом того или иного познания. Способ «субъективации» не является одним и тем же раз и навсегда. Например, когда познание, о котором идет речь, имеет форму священного текста, или наблюдения в естественной истории, или же анализа поведения душевнобольного. Рассматривая «язык», «текст», «дискурс», М. Фуко употреблял эти термины как метафорические обозначения универсального принципа, позволяющего соотносить культурные факты, которые традиционно полагались качественно разноплановыми.