2. В данном учебнике постоянно идет речь о внутреннем противоречии, неснимаемой антиномии историко-философского процесса — напряженном противоречии между неповторимым своеобразием продуктов этого процесса, его конкретно-исторических, региональных, национальных, личностно-индивидуальных форм и его неуклонным превращением в преемственный процесс взаимодействия различных традиций, вместе представляющих единство мировой философии.
Исследование и изложение истории философии в данном учебнике в разных отношениях учитывает оба полюса антиномии, их противостояние и единство. Авторы прежде всего исходили из того, что современный учебник по истории философии непременно должен включать в себя философии Запада, Востока, России. Читателю наших дней наверняка будет близка и понятна эта установка. Но в том-то и дело, что в учебниках по истории философии (если они не многотомные) философия Запада редко рассматривается вместе с философией Востока. Что до философии России, то в имеющихся учебниках (если это не специальные пособия по русской философии) она почти всегда отсутствует, как бы “выпадая” из историко-философского процесса.
Мы хотели не на словах, а на деле преодолеть “европоцентризм”, а точнее, прямолинейный “западоцентризм” — методологический порок, так свойственный зарубежным, а подчас и нашим учебникам и пособиям по истории философии, уделив наиболее значительным восточным философским учениям и великим фигурам восточной мысли достойное их внимание. Русская философская мысль тоже появляется уже в первой книге — вопреки тому ранее распространенному, в том числе и у нас, взгляду, что о философствовании на древней Руси говорить вообще не приходится в силу отсутствия такового. Между тем первоначальное философствование, своеобразно вплетенное в духовную жизнь, религиозную и светскую культуру, на Руси существовало, и потому оно не могло быть оставлено вне рассмотрения. “Вычитываемое” по оставшимся памятникам философствование в старой Руси появилось значительно позже, чем в древних Индии, Китае, Греции. В книге эти более поздние, но древнейшие из известных форм философствования на Руси тоже берутся в их своеобразии, определяемом положением нашего отечества между Востоком и Западом, т.е. между восточной и центрально-западноевропейской разновидностями мировой цивилизации. Правда, соответственно сравнительно небольшому весу начальных типов философствования россиян в мировой философской культуре представлялось оправданным отвести им более скромное место, чем уже тогда более развитым, дифференцированным формам древней и средневековой философии Востока и Западной Европы. Куда масштабнее русская философия будет представлена в других книгах учебника, в разделах, посвященных XVIII, XIX и XX векам — периодам, когда мысль нашей страны постепенно набирала качество и темп и, не утрачивая специфики, приобретала все более важное, хотя еще не полностью оцененное мировое значение.
Для развития только что сформулированных принципов своеобразия и единства историко-философского процесса авторы учебника стремились сочетать два подхода, объединение которых — дело весьма трудное, но совершенно необходимое. С одной стороны, мы стремились осмыслить и представить философские идеи каждого исторического периода, региона, каждой страны, каждого направления и мыслителя в их специфике, уникальности, неповторимости. Мы сознательно шли на то, чтобы формы и стилевые особенности нашего анализа философствования в разные эпохи и в разных регионах — например, у древних индусов, китайцев, греков, у мыслителей европейского и русского средневековья, у философов Запада “классической” эпохи Нового времени и “неклассического” XX в. — различались соответственно отличиям друг от друга самих этих типов философии. С другой стороны, в учебнике учитывались все сколько-нибудь значительные влияния и взаимовлияния, взаимодействия традиций, учений, идей. Принимались в расчет единство внутренней логики историко-философского процесса, сходство проблематики, стержневое значение “вечных” вопросов, поднимаемых философами, непрерывный поиск ответа на них на всех “материках” и во все времена философствования.