Позор 11 сентября сильно поразил самолюбие и гордость Повелительницы великой Северной Империи.
Грустно потянулись дни её увядания. Изменился обычный режим. Чаще наблюдалась задумчивость. — Она не могла более оправиться от последствий сентябрьского гнева и унижения. 6-го ноября 1796 г. все кончилось апоплексическим ударом.
Время Павла I.
XI. Павел I. «Брожение» в Финляндии. Спренгтпортен.
«Одушевленный лучшими намерениями в мире, вы заставите возненавидеть себя».
Павлу Петровичу шел 43 год, и он все еще оставался обреченным на бездействие. Ему была предоставлена лишь «игра в солдаты». Легко себе представить, что должен был передумать и перечувствовать в гатчинском уединении наследник Российского престола, когда Зубов смотрел на него небрежно и недостаточно почтительно, когда обстоятельства побудили Цесаревича одолжиться деньгами у своего врага, кн. Потемкина, чтобы уплатить сделанный долг. Какую давящую пустоту должен был чувствовать вокруг себя рожденный для престола, когда его держали, как взаперти, в маленькой Гатчине. И в заключение всего он узнает, что Императрица-Мать намеревалась передать престол его старшему сыну. Манифест об этом имелось в виду опубликовать 24 ноября, но Императрица скончалась, не успев сделать по этому вопросу никаких распоряжений.
Крик ужаса — «мы погибли» — вырвался из груди затворника при приближении посланца, гр. Н. А. Зубова, из Петербурга 6 ноября 1796 г... Зачем он прискакал? «Ваша Мать смертельно больна». Следовательно, мелькнуло в уме затворника, меня ожидает корона... Внезапная смерть Екатерины распахнула тесное заключение. Павел сразу очутился на полной свободе, без малейшей опеки.
Природа дала Павлу живой наблюдательный ум. Его характер — постоянная смена света и теней, с прибавлением гамлетовских черт. Павел Петрович «весь был порыв, огонь, вспыхивавший быстро и горевший ярко». В нем все доходило до крайности — ум, страсти, чувствительность, жестокость, добродетели и пороки, энтузиазм в дружбе и упорство в ненависти. Невероятная изменчивость, чудовищное самолюбие, недоверие, подозрительность, болезненное воображение — все это выводило его ежедневно из равновесия к ужасу окружающих. Может быть все это признаки «истерии», унаследованной от отца, которого, по словам Болотова, «редко заставали трезвым и в полном уме и разуме». Много еще загадочного в этой исторической личности.
Но нельзя отказать ему ни в уме, ни в сердце. «Le fond de son caractère était grand et noble. Ennemi généreux, ami magnifique[17]»... — сказала княгиня Доротея Дивен. Везде и во всем он желал видеть преобладание нравственного начала. Рыцарский дух был особенно близок его сердцу.
И вот он на троне. У ног его расстилается великая Империя. «Он держал себя как государь». Ревниво относился к своей власти. «Ты да я, я да ты, мы одни будем все дела делать», — сказал Павел Петрович одному из своих секретарей. В его время в России воистину было одно действующее начало, одна воля, одна личность. Он довел самодержавие до его пределов, возвел единовластие в культ. Россию он любил горячо, имея о её могуществе самое высокое понятие.
Воспитывал его западник Н. И. Панин, человек «склонный к гуляниям»; но, к счастью, при Павле оказался Порошин, и он сдерживал его от увлечения иноземщиной и сообщил ему много полезного о России, которую мало знал Панин.
Павел руководился лучшими чувствами. Он полон энергии. Но вокруг так много недочетов. Казна истощена, среди правительственных лиц царит произвол, лихоимство парализовало правосудие. В сенате более 11 тыс. нерешенных дел. Военное ведомство в упадке. Повсюду недостает просвещенных и честных людей.
Все надо исправить, зло необходимо искоренить. Павел нетерпелив. Он повелевает и успокаивается, думая, что по мановению ока все может измениться к лучшему. Он всегда спешил, спешил вставать, обедать, ложиться (Порошин). Разговор его шел скачками, с непрестанным оживлением. С этой поспешностью естественно связано нетерпение. По своей природе он неспособен глубоко вникнуть в государственные вопросы, сосредоточенно и упорно работать над одним делом.