В течении войны 1741—1743 гг. русский флот решительно ничем хорошим себя не проявил. Корабли были плохи. Команды на столько слабы, что не могли вытащить своего якоря из воды и обрубали канаты. Насколько несостоятельной оказалась шведская армия, настолько же предосудительным было действие нашего флота.
По уходе шведского флота, путь к Аланду был открыт. Фельдмаршал Ласси этим отлично воспользовался и требовал, чтобы флот графа Н. Ф. Головина прибыл к Аланду, но он удалился к Рогервику. С острова Ламеланда Ласси намеревался перейти на шведский берег; но граф Головин не явился к нему на помощь.
Чтобы дорисовать характеристику графа Головина, прибавим, что его запросили (5 июля 1743 г.) именным указом о возможности отправления нашей эскадры для прикрытия, вместе со шведским флотом, транспорта вновь избранного коронного наследника из Стральзунда в Карлскрону. — Головин начал с указания на наступавшее осеннее время и предстоявшие темные ночи. Адмиралтейств коллегия предписывает немедленно снабдить суда графа Головина провизией и крейсировать с эскадрой ближе к шведским и датским портам. Адмирал отвечает, что генеральный консилиум решил отправить в море лишь несколько судов, а остальные вести в Кронштадт для починки. Ему вновь (24 авг.) именным указом предлагается идти с флотом к Карлскрону, на что адмирал упорно заявляет, «что в повеленный вояж до Карлскроны идтить флоту никак невозможно», почему он послал для разведок один фрегат «Россия».
Успехи русского оружия в финских шхерах для жителей Аланда, — которые год тому назад подчинились русским, но при наступлении шведов присоединились к ним, — явились, конечно, неприятными, так как им пришлось пережить чувство страха пасть жертвами неприятельского мщения. К выселению побуждало прежде всего само шведское правительство многочисленными публикациями «с угрожением, что от российского войска имеют быть все побиты и разорены». Аландцы массами поэтому побросали родину и искали убежища в Швеции.В одном списке значится 3.852 человека, которые, в течение 4 дней, имели квартиру и продовольствие на общественный счет Стокгольма.
Так как гр. Ласси удалось соединить свои войска с пехотой Кейта (в половине июня), то теперь все было готово к выполнению плана высадки на шведский берег. Дело останавливалось только за бездействием корабельного флота гр. Головина.
Конгресс тянулся с января 1743 г. В феврале Императрица повелела русским вельможам (их было 21 чел.) подать свои мнения об условиях мира со Швецией. Большинство высказалось за присоединение Финляндии. Из этих мнений заслуживают внимания следующие. Фельдмаршал кн. Долгорукий находил, что из Финляндии можно уступить только каменистую, отдаленную, не хлебородную Эстерботнию. К этому мнению примкнул и фельдмаршал Ласси. Если же риксдаг изберет в наследники престола герцога Голштинского, епископа Любского, — то еще Абоскую область. Фельдмаршал кн. Трубецкой держался того воззрения, что следовало удержать всю Финляндию. Этого требовали слава оружия, а также благополучие и безопасность Империи. Опасность исходила от близости границы. Уступить Финляндию значило в следующей войне опять иметь против себя финнов. Во всяком случае он требовал Гельсингфорса и Нейшлота. Такое решение было по душе также адмиралу Головину, в том случае, если нельзя установить живую границу по Ботническому заливу. Он напомнил, что Императрица несколько раз высказала свое желание устроить из Финляндии барьер меледу Швецией и Россией. Князь Трубецкой останавливался также на соображениях об удовлетворении Швеции денежной суммой и о том, чтобы выговорить условие, дабы Финляндия была отдельным государством под властью нейтрального государя. Эту же мысль, хотя несколько в иной форме, высказал вице-канцлер гр. Бестужев-Рюмин. Он начал с того, что отстаивал условия uti possidetis — т. е. сохранения того, чем кто владеет в момент заключения договора. Он прибавил, что Россия желает не расширения владений, не умножения доходов, а тишины на севере. Если же эти условия не приемлемы, то установить в Финляндии такую форму правления, которая бы устранила с обеих сторон неприятельские столкновения, на что исходатайствовать от других государств гарантию.
Бестужеву казалось, что финляндцев такое решение особенно удовлетворит, освобождая их в то же время от мстительности шведов. Тайный советник Бреверн был против присоединения Финляндии, находя, что Швеция вновь будет добиваться её возвращения, а другие державы не останутся равнодушными к такому расширению русских границ. Для защиты Финляндии нужно будет содержать в ней много войска, в виду её обширности, а в то же время она не в состоянии прокормить их; на финские же войска надеяться нечего. Граф Михаил Бестужев советовал поступить по примеру Петра Великого: удержать Финляндию, уплатив за нее деньги. Перечислив некоторые другие свои условия, он прибавил: если их нельзя исполнить, то назначить епископа Любского владетельным князем Финляндии под русским покровительством. По мнению стат. сов. Веселовского, было бы желательным, в случае нельзя удержать за собой всей Финляндии, объявить ее самостоятельным государством, под управлением собственного князя, или же республикой.