Король Фридрих прочел письмо членам совета, которые не одинаково приняли его. Воинствующие Гюлленборг и Спарре хотели привлечь Кронстедта к ответственности, находя, что как бы способен ни был генерал, он не имеет права порицать меры правительства, решенной согласно плану государственных чинов. Король не разделил такого мнения. Он находил, что Кронстедт, неся огромную ответственность, имел право высказать свое мнение, и, чтобы не оскорбить генерала, запретил требовать от него объяснений.
Кронстедт, не разделявший планов о передвижении войск к границе и видя, что все его миролюбивые стремления остаются гласом, вопиющим в пустыне, написал, наконец, королю: «Я принужден в виду сих и многих других непоименованных, но правдивых причин... признаться и заявить ради моего освобождения, что мой разум, мои силы и понятия далеко недостаточны, чтобы все это исполнить на пользу вашего величества и государства».
Освобождение Кронстедта от возложенных на него «десяти родов дел» состоялось 21 июля 1740 г. и тогда же последовало назначение его президентом военной коллегии.
Впоследствии он навлек на себя еще большее неудовольствие тем, что на свой риск поручил Нолькену изъявить в Петербурге мирные намерения Швеции. Это конечно не совпадало с уверением правительства, почему оно заявило своему послу, что он может получать предписания только от правительства, и что генерал должен докладывать тому же правительству о своем желании донести что-либо до сведения Петербурга.
Копенгагенский двор старался отклонить Швецию от войны. Версальский кабинет не одобрял резких действий государственного совета. Финляндцы, отягченные налогами и постоем, роптали и жаловались. Донесение вице-адмирала Райялина о том, что флот, по большому недостатку в матросах, не может выйти в море, — было утаено секретным комитетом.
Костер был сложен, не хватало только искры для его воспламенения.
Вскоре случайное обстоятельство озлобило всю Швецию против России. Майор Синклер, возвращавшийся из Константинополя, был убит и ограблен в Силезии, возле Христианштадта (в июне 1739 г.)
Убийство майора Малькольма Синклера явилось каплей, окончательно отравившей отношения Швеции к России. Убийством его искусно воспользовалась партия воинствующих шведов, чтобы разжечь народные страсти.
В этом деле было много таинственного. Но время, отделяющее нас от события, почти уничтожило тот темный покров, за которым первоначально трудно было разглядеть главных действующих лиц. В наши дни дело Синклера рисуется в следующем виде.
Мих. Петрович Бестужев внимательно, и как говорят другие, даже подозрительно, наблюдавший за действиями шведов, заметил, что в 1737 г. стокгольмское правительство вело тайные сношения с Константинополем чрез майора Малькольма Синклера, проникшегося глубокой ненавистью к России, во время своего трехлетнего пребывания пленным в Сибири, после Полтавы. М. Синклер состоял членом тайного комитета шведского правительства и охотно вызвался доставить письмо Порте. В письме излагалась просьба о том, чтобы Турция обязалась не складывать оружия, пока Швеция, в случае вмешательства в войну, не добьется возврата потерянных земель. Его поездка держалась в тайне, только четверо из членов малой секретной депутации знали о поручении. Синклера снабдили несколькими паспортами на разные имена, которые вписал лично государственный советник Бунде. Все эти предосторожности, о которых своевременно узнал русский министр, побудили его обезвредить для России поездку Синклера. Последний не успел еще выехать из Стокгольма, как М. Бестужев уже уведомил русский двор, предлагая «анлевировать» Синклера, «а потом пустить слух, что на него напали гайдамаки или кто-нибудь другой», уверяя, что «такой поступок с Синклером будет приятен королю и министерству», как ему сообщено «от знатнейших персон».
Секретарю М. Бестужева (Функу) удалось достать копию с портрета Синклера. Портрет был послан в Петербург, как надо догадаться, с целью облегчить установление личности Синклера. В то же время М. Бестужев обратился к саксонскому президенту в Стокгольме Вальтеру, с просьбой, чтобы правительство короля Августа III задержало майора Синклера при его следовании через Польшу, распустив слух, что он «попал в руки гайдамаков».