7 и 10 сентября граф Головин получает два царских повеления следовать к шведской крепости Карлсарона для устрашения Дании. Сперва Он ответил донесением о том, как во флоте отпраздновано было тезоименитство Государыни, а через несколько дней прибавил, что выступит в поход, «ежели ветры не воспрепятствуют». Шторм мешает отплытию эскадры и Головин, настаивая на своем, доносит, что решено оставить в море семь кораблей, а с остальными возвратиться в Кронштадт. Мера терпения Императрицы переполнилась и она выразила (26 сент.) свое «неудовольствие и удивление». «Того ради повелеваем вам, как скоро сей указ получите, немедленно с флотом в море выступить... А для чего вы не по силе Наших указов поступали о том вам ответствовать». Но Головин не смущается и продолжает прикрываться ссылками на «жестокие» ветры, во время которых легко можно флот её Величества «растерять», и так как он все подобные «газардные случаи» предупредил, то флот у него в целости. Однако, указывая на болезни и старость, прибавляет, что «ныне меня в нестоянии нахожу не токмо командиром быть, ниже под командою, мочи моей нет». — Головин сходит на берег и намерен ехать в Петербург, но получает весьма резкого характера указ, отправиться немедленно в Ревель, где его присутствие при эскадре признается «необходимо надобно». Тем не менее, Головин следует сухим путем из Ревеля до Нарвы...
В сочинении Кирхгофа «Влияние морской силы в Балтийском море» имеется указание, что адмирал Головин был предан суду за то, что не атаковал шведского флота при Гангеудде в то время, когда Ласси со своими галерами мог оказать ему значительную помощь. Головин оправдывался ссылкой на морской закон Петра В., в котором говорилось, что русским не следует вступать в бой со шведами иначе, как при условии явного над ними превосходства в силах, дабы на два шведских корабля приходилось по три русских. — Головин был оправдан. Шведы судили Утфаля и наказали его лишением полугодового содержания.
Охлаждение императрицы и двора заставили графа Николая Федоровича Головина испросить в 1744 г. отставку. Он избрал местом жительства Гамбург, где скончался 15 июля 1745 г. — Граф Головин завещал все свое движимое имущество одной шведке и двум прижитым с ней детям; но Государыня именным указом закрепила все за законной его супругой и дочерью.
Его заменил контр-адмирал Барж, который, немного покрейсировав около Гангеудда, за недостатком провианта, и за наступлением морозов возвратился в Ревель. Кейт, не смотря на ноябрьские бури и ропот части экипажа, доставил в Швецию свой отряд и 400 тыс. руб. субсидии. 12 Октября 1743 г. эскадра Кейта прибыла к берегам Швеции у Фурзунда, откуда он сейчас же отправился в Стокгольм.
30 ноября 1743 г. Ростовский и Казанский полки торжественно вошли в Стокгольм, с музыкой и распущенными знаменами. «Старый король выражал большое удовольствие, и все удивлялись бодрому и военно-храброму виду солдат, которые, несмотря на продолжительное и трудное пребывание на галерах, шли бодро и в хорошем порядке. Король сказал: «Я очень доволен, что прежде смерти имею счастье видеть перед собой и под своей командой войска столь могущественной и славной императрицы, и в случае нужды я никому не уступлю чести командовать ими». Получая от Корфа и Кейта грамоту императрицы, король поцеловал ее.
Ген. Кейт был радушно принят королем, восхвалявшим дружбу её Величества — повелительницы России. Так как нашего представителя при стокгольмском дворе в данное время не было, то Кейту вскоре предписано было (11 дек. 1743 г.) иметь за всеми делами «бденное смотрение». «И под рукой искусным образом сондировать» особенно мнение короля и коронного наследника. Кейт поселился в Стокгольме.
Отряд, сильно пострадавший от дурной погоды во время перехода, расположили сперва в приходе Эленабю. Затем гренадер перевели в Нючепинг, а других расположили в Зюдерманландии, в Нордчепинге и в Эстраготландии. Труднобольных водворяли в стокгольмских госпиталях. Галеры поставили в удобной гавани Стеке, в 2-х милях от Стокгольма. Провиант выдавался из коронно-шведских магазинов. Окрестное дворянство отнеслось к нашим войскам весьма предупредительно и в некоторых случаях помогало им. Как отнеслись к ним другие сословия — неизвестно. Знаем только, что 2 декабря 1743 г. состоялся особый королевский указ, которым объявлялось всем верноподданным, что «некоторая часть из подлых без рассуждения», вместо приязни непристойным порядком, как словами, так и делом «противности» российским военным людям оказывают. Между тем русское войско явилось по требованию короля и шведских государственных чинов. А посему повелевалось проявлять учтивость, приязнь и всю самовозможную ласковость» и напоминалось, что это дисциплинированное войско все «на готовые деньги покупает и настоящей ценой» за все уплачивает. Наконец, за нарушение сего королевского предписания, устанавливались штрафы и предлагалось без ясных доказательств жалоб не вчинять.