Такая расправа шляп отняла, конечно, надолго охоту у противников противодействовать их стремлениям. Секретный комитет, действуя теперь без соперников, вошел в окончательное соглашение с Францией, причем Швеция обязалась напасть на Россию, а Франция — выдать значительную субсидию на покрытие военных расходов.
Сам М. Бестужев захворал, когда разоблачены были его тайные сношения с первым секретарем канцелярии иностранных дел Швеции. Компрометирующие бумаги он сжег. Неудачу русской политики в Швеции М. Бестужев уравновесил несколько сближением России с Англией, которые заключили между собой в 1741 г. оборонительный трактат.
Сведения, которыми располагал Бестужев, благодаря своим друзьям, показывали, что России нечего было опасаться военных действий со стороны Швеции. Не смотря на перевес партии шляп в риксдаге и на преследования, воздвигнутые ими на своих политических противников, в депеше Бестужева от 5 марта 1741 г. читаем: «Наши друзья-шапки того мнения, что если не воздействуют другие средства, то надо обескуражить противников отнятием Финляндии. При вмешательстве других держав можно заявить, что Россия готова возвратить Финляндию, коль скоро получит удовлетворение за причиненные шведским правительством несправедливости». Представители оппозиции (Биелке и др.), советовавшие занять Финляндию русскими войсками, стали вместе с тем склонять к мысли, что рано или поздно Финляндию придется уступить могущественному соседу. «Добрые шведские патриоты, доносил Бестужев, заявляли ему, что от снисходительности и доброй воли русского правительства зависит покорить Финляндию или предоставить ее Швеции».
Важные исторические события быстро чередовались. 10-го декабря 1738 г. Швеция заключила с Францией трактат о субсидиях. В апреле 1739 г., после окончания риксдага Швеция послала гр. Тессина во Францию с важными поручениями. В сентябре 1739 г. Турция заключила мир с Россией. Одно серьезное условие успеха Швеции таким образом отпало. Но взамен этого представился случай рассчитывать на слабость России, где воцарился младенец, Иоанн Антонович, а флот после Петра В. пришел в заметный упадок. В секретных и секретнейших комиссиях сторонники войны преобладали, но в риксдаге стойко протестовали крестьяне. Убийство Синклера сломило это противодействие и в крестьянах заговорило чувство мести, в надежде, что Швеция выступит на борьбу не одна, а в союзе с другими державами, о сочувствии которых так много говорила господствовавшая партия. В ночь с 9 на 10 декабря 1739 г. стокгольмская чернь камнями выбила окна в доме русского посольства.
Следующему риксдагу надлежало собраться в 1742 году; но чтобы не пропустить удобного момента, решено было немедленно созвать представителей сословий. В декабре 1740 г. они уже собрались для рассмотрения неотложных государственных дел. Прежде всего им надлежало разобраться в вопросе о войне. Обстоятельства значительно благоприятствовали шляпам, но тем не менее им пришлось выдержать не малую борьбу.
Наиболее возражений против войны следовало ожидать от представителей финляндских сословий; но дворяне — в лице братьев Вреде, Шернстедта, Карла Генриха Спренгтпортена — по-прежнему оставались верными союзниками шляп. Скромнее других держал себя Ларс Иоган Эренмальм, сторонившийся партийных вопросов. Лагман Лилиеншерна, как и раньше, продолжал стоять за мир, рисуя членам риксдага бедственное положение Финляндии, которое должно было сделаться еще более удручающим. Сдержанно и миролюбиво говорил еще финляндец Амнелль, обращая внимание на то, что Финляндия, как ближайшая к неприятелю и являющаяся для него большой дорогой при маршах и контрамаршах, нуждается в особой заботливости, чтобы спасти население от разорения, а край от превращения его в пустыню. Он, желая успеха шведскому оружию, просил внимания и ласки со стороны своих братьев в Швеции. На это ландмаршал равнодушно ответил указанием на выгоду Финляндии, в которой денежные обороты увеличатся от присутствия в ней шведской армии.
За пределами Швеции в это время все еще полагали, что заносчивость риксдага не доведет дела до разрыва, а все ограничится незначительной диверсией. Особенно крепко держался этих мыслей Эд. Финч. По его мнению, Швеция лишена была возможности воевать с Россией. Если Швеция все-таки, вопреки собственной безопасности, начнет распрю, то она должна кончиться для неё полным поражением, пожалуй, разорением. Так рассуждал представитель Англии в Петербурге, в беседе с графом Остерманом (в мае 1741 г.).