Война едва ли когда-либо является желательной для народа, но особенно несвоевременной она была для финнов в 1741 году. Наиболее пострадал от недорода. Саволакс, где ранняя зима помешала уборке полей. Хлеб в Саволаксе пекли из коры и мха. Бочка ржи стоила от 24 до 26 талеров. Недостаток жизненных припасов сказался в Тавастландии и Нюландии тем, что смерть подкосила в некоторых рутах все мужское население. В Саволаксе кладбища наполнились умершими от голодной смерти. В Тавастландии от бескормицы и заразных болезней падал скот. Все это показывает, что Финляндия особенно нуждалась в мире.
Англичанин Эд. Финч сообщал, что в Финляндии для войсковых запасов испекли хлеб из муки пополам с древесной корой, а на аванпостах шведские солдаты Христа ради просят русских продать им хоть сколько-нибудь хлеба. При таких условиях трудно, конечно, осуществлялись широкие планы воинственной партии, орудовавшей в Стокгольме.
В июне 1739 г. в Финляндию был отправлен отряд в 1.500 чел. Осенью выслали 6 тыс. пехоты и 766 артиллеристов. Собственных войск в крае имелось около 7 тыс. Известно еще, что 13 августа 1741 г. отплыл из Стокгольма в Финляндию отряд, но в каком виде! Шведские кавалерийские полки, всего 2.300 человек, находились под начальством генерал-майора Дидрона. Его клячи и неискусные солдаты возбудили общее внимание, при прохождении через Стокгольм. После плохих распоряжений и затруднительных перевозок, которые происходили в открытых лодках, они высадились, наконец, в Нюландских гаванях. Хотя Будденброк и просил ландсгевдинга озаботиться их принятием, но измученным лошадям пришлось тем не менее простоять без корма, пока не нашли ближайшего земского полицейского. Ту же земскую полицию обязали снабжать офицерских лошадей фуражом, взымавшимся с крестьян под квитанции.
Для войны нужны три предмета: во первых деньги, во вторых деньги и в третьих деньги, сказал давно уже Монтекукули. Средства же Швеции, считая и французскую субсидию, ограничивались 69 бочонками золота. Из них 10 бочонков были сразу израсходованы на переправу войск в Финляндию. Едва истекли первые шесть месяцев войны, как правительству пришлось прибегнуть к внешнему займу.
В России не хотели верить заносчивости Швеции, так как знали, что она не в состоянии воевать.
Из полученных сведений русское правительство видело, что война со Швецией неизбежна и потому своевременно приняло некоторые соответственные меры.
Средоточием русских сил того времени против Швеции служил город Выборг. За шесть лет до начала войны, т. е. в 1735 г., по словам путешественника, Выборг был большим и искусно укрепленным городом.
Природное положение города делало его малодоступным: мелководные заливы, узкие проливы и довольно многочисленные острова держали в отдалении от него большие и сильные корабли. Уже в шведское время он обладал довольно сильными укреплениями, а теперь они обновлялись. Строилась еще новая крепость, которая называлась Стопа S. Anna. Высокий шлос помещался в местности, обнесенной городской стеной; во время бомбардировки его значительно разрушили. Ген. Кейт, посетивший Выборг 25 июля 1741 г., нашел его хорошо и правильно укрепленным. Укрепления показались ему даже слишком пространными и большими, а потому требующими значительного гарнизона во время осады.
«В Выборге две церкви; обе небольшие. Прежний кафедральный собор был занят русскими, которые распорядились в нем по своему и ничего другого не оставили внутри его, кроме церковной кафедры. Хоры, где помещались органы, остались в целости, но самые органы уничтожены, при переходе города в русские руки. Меньшая церковь оставлена финскому и шведскому приходам». Дом епископа также достался русской казне.
В домах Выборга, которые были большей частью каменные, за некоторыми исключениями оказались обитаемы только нижние этажи. Главная причина — бедность; иные-же домовладельцы только отговаривались несостоятельностью из опасения постоя, которого не избегли бы по реставрировании своих простреленных домов. Окна закрывались железными ставнями; говорят, что когда Выборг находился в расцвете, то богачи делали ставни из красной меди.
Для солдат были построены бараки близ крепости.
Главным начальником Выборга являлся обер-комендант; он же распоряжался и в русской Карелии. Эта должность всегда служила синекурой для какого-нибудь старого генерал-лейтенанта. «Де-Колон еще не был похоронен (в 1735 году), — прибавляет путешественник, — когда я был там, но на следующий день назначено было его погребение в шведской кирке». «Из приготовлений к этим похоронам я заметил следующее: несколько офицеров в мундирах, лишь с висячим крепом на шляпе и с длинным черным шарфом, ходили по городу и приглашали всех гарнизонных офицеров участвовать в процессии».