Но пострадали не только эти депутаты, без сомнения избранные не без подтасовок. Пострадали и все те, кто когда-то был солдатом на полях Второй мировой войны, кто отправился служить в армию, как другие шли работать в порт, кто вступил в местные вспомогательные формирования (харки), чтобы защищаться от террористических атак или шантажа ФНО, — все они сражались в силах «поддержания порядка». Это касается о тех, кто участвовал в управлении страной, — чиновников, медсестер и прочих лиц, — кто чувствовал в свой адрес угрозу и кого Франция должна была защищать: таков вопрос чести. В совокупности речь шла о населении в 250 тысяч человек или о миллионе, считая их семьи, из которых 45 тысяч человек были харки (не считая членов семей).
Эвианские соглашения гарантировали безопасность имущества и людей после окончания алжирской войны; согласно им, Франция также ограничила количество мусульман, находящихся под угрозой и имеющих право на переезд во Францию: в конце 1963 г. к их числу относили порядка 50–70 тысяч человек.
Таким образом, по расчетам, по меньшей мере, 100 тысяч человек были истреблены в Алжире сразу же после получения страной независимости.
Оставшиеся смогли, уже потом, переехать во Францию, но условия их приема были столь постыдными, что это привело к бунтам на территории их проживания во Франции в 1975-м, а затем в 1991 г. Появляется понятие «харки». Но с судьбой этих фронтовиков, если они выходили из тени, не считалась история, большая часть которой умалчивалась.
Трагедия алжирцев-харки в действительности всего лишь верхушка айсберга, всплывшая только сейчас. Айсберга, сотканного из исторической правды, память о которой глубоко спрятана.
Сначала, пока несправедливость колониального режима придавала легитимность восстанию мусульман в Алжире, а методы поддержания порядка с применением репрессий давали почву для возмущения республиканской общественности во Франции, наблюдалось желание не замечать, что в ходе борьбы ее жертвы превращались в угнетателей и убийц. Действительно, с 1954 г. объектами террора стали не только представители власти и прочие европейцы, но и мусульмане, а особенно те, кто не участвовал в различных кампаниях по финансированию вооруженных организаций, т. е. те, кто мог быть членом Демократического союза Алжирского манифеста или оставаться сторонником Мессали[372]. В равной степени под удар попадали и простые алжирцы, которые боролись за то, чтобы стать полноправными гражданами Франции… Говорить, что существовала «французская партия», — анахронизм, поскольку на тот момент значительная часть мусульманского населения не представляла возможным достижение независимости. Она желала быть республиканской и демократической и, насколько могла, вела борьбу мирными средствами против политики колониальной администрации, во имя защиты арабской самобытности в рамках партий, профсоюзов и т. д.
Получается, что, с одной стороны, ФНО считал предателями всех тех, кто не вступал в его ряды, а во Франции защитники прав арабов, включая и право на независимость, осуждали политику и крайности колониализма. С другой стороны, те же французы в метрополии пытались не замечать преступления, совершенные ФНО против своих противников, даже если считать подозрительными тех, кто хотел остаться с Францией. Таким образом, мусульман, симпатизирующих Франции, было много, даже если они напрасно надеялись, что Франция сможет обязать французов Алжира пойти на настоящую интеграцию.
Тридцать первого декабря 1956 г. 4149 мусульман были убиты ФНО — если верить французским источникам. Сомнительные данные, так как многие могли стать жертвами карательных сил колониальной администрации. Но этого, в принципе, тоже нельзя отрицать, поскольку никто не может опровергнуть тот факт, что после 1962 г. среди мусульман насчитывалось огромное количество жертв.
Вскоре, обреченные на чувство вины — ведь и ФНО, и временное правительство Алжира причислило их к предателям, а защитники прав человека во Франции хранили молчание — эти жертвы были отданы в руки преследовавших их победителей. Единственными их защитниками стали те немногие французские офицеры, которые предпочли нарушить инструкции и привезти их во Францию. Ведь эти алжирцы, верившие, что Франция установит демократию, работавшие в больницах, университетах, органах управления, служившие в армии, надеясь, что это станет для них настоящим продвижением по гражданской и социальной лестнице, стали, после заключения Эвианских соглашений, неудобными свидетелями несбывшихся надежд. А исконная Франция во главе с ее руководителями, при негласной поддержке алжирского режима, сделала все, чтобы люди забыли об этом предательстве и преступлениях.