Данные изменения продолжались на протяжении четырех или пяти веков. Как поясняет Люсьен Февр, свидетельством этого является пример жителя Лугдунума (совр. Лион). В IV в. и в Риме, и в Белгике, и даже в Карфагене он чувствует себя как дома, и, даже если он сенатор, его принимают как своего в образованных кругах Алеппо и Антиохии. Но, если он переправляется через Рейн или Дунай, он пропал, ибо оказывается на землях варваров. Спустя пять веков житель того же Лугдунума чувствует себя как дома и в Трире, и в Магдебурге, где он беседует с клириками по-латыни и, так же как они, думает на латыни. Однако он уже ощущает себя чужим и в Алеппо — городе с сильным арабским влиянием, и даже в Равенне, где ему приходится общаться со схизматиками, — как, впрочем, и в Афинах, и в Константинополе. Итак, сформировался иной мир, представляющий собой результат слияния североевропейских элементов, новых социальных структур с древними порядками.
Очевидно, что эти перемены выходят за привычные рамки смены правления государей или династий. Они сопровождаются расколом Империи на две части, быстрым распространением ислама и, естественно, вторжением варваров. Эти явления способствуют становлению нового мира, ибо процесс дробления Империи ослабил ее составные части: защищать их становится трудно. Карл Великий именовался «римским императором» в Империи, которая уже не являлась Римской. Важное изменение, которое мы наблюдаем в эту эпоху, состоит в том, что происходит переход от империи средиземноморского типа (центром которой было море), к так называемой сухопутной империи, где море становится границей между Севером и Югом, Западом и Востоком.
Но главное изменение произошло внутри Империи, где крупный землевладелец становится этаким феодалом, сеньором и защитником, который защищает население от вторжений сарацин или иных врагов: на смену городскому укладу, который в свое время ознаменовал появление римлян, пришел уклад сельский. Формируется общество с замкнутой экономической системой, где верховная власть принадлежит Церкви: последняя располагает для этого собственными структурами — епископствами — и целой сетью аббатств, которые противостоят структурам государственным.
Крестовый поход, это «прекрасное дело, которое вера поручает жадности», стал фактором, смешавшим и объединившим франков и англичан, немцев и итальянцев. Поход состоялся в тот момент, когда Арабский халифат распадался на части, сталкиваясь к тому же с внешними врагами — турками и монголами. В этот же период западноевропейские христиане возвращают себе господство на море, вновь установив в XI в. контроль над Сардинией, Сицилией и Корсикой. Данное совпадение свидетельствует о жизнеспособности и воинственном духе западных христиан; эта жизненная сила вытекает из возрождения торговли, а затем и городов купцами, которые одновременно являются и воинами. Все указанные особенности присущи не только королевству франков, но также Фландрии, Италии и Священной Римской империи… Неизвестно, следует ли считать источником событий демографический подъем, — данные по этому вопросу малоинформативны.
Начало подобной экспансии — как внутренней (раскорчевка новых земель, в результате которой, по словам Люсьена Февра, Европа превратилась в «собственный Дикий Запад»), так и одновременно внешней (Крестовые походы, развитие городов, власть сеньоров и конфликты между горожанами, сеньорами, епископами и монархами, а также разделение светской и духовной властей) — именно эти характерные черты придают самобытный облик обществу той эпохи.
Социальные реалии Запада возникают, таким образом, раньше, чем начинают существовать политически. Складывается некий комплекс характерных черт, уже отличающих данное историческое образование от иных, таких как Византия, исламский мир, индийская цивилизация.
В этом объединении, в эпоху строительства великих готических соборов (Х11 — Х111 вв.), характерные черты Франции династии Капетингов еще не проявились.