Возможно, именно это обстоятельство наложило свою печать на характер крестьянского сопротивления в ту пору. Крестьянство отнюдь не пассивно отнеслось к усилению эксплуатации. Наиболее ярко это сказалось в восстании 997 г., вспыхнувшем по всей Нормандии[85]. Крестьяне требовали восстановления своих прежних прав на свободное и бесплатное пользование общинными угодьями. Восстание было жестоко подавлено нормандскими феодалами, объединенными под руководством герцога. Однако несомненно, что происходившее повсюду сопротивление крестьян привело к компромиссу в установлении размеров поборов за пользование общинными угодьями.
В XI–XIII вв. жизнь французской деревни стала протекать — и чем дальше, тем все больше — под значительным воздействием расцветавших в ту пору городов. Города и села были территориально связаны друг с другом; почти повсюду (кроме горных районов) городов было много и тяготевшие к ним сельские округа не превышали в диаметре 20–25 км. Городское население первоначально целиком состояло из сельских пришельцев, а в дальнейшем непрестанно пополнялось ими. Наконец, многие деревни постепенно сами превратились в города.
В X–XI вв. рост городов происходил постепенно и их экономическое воздействие на деревню не могло сказаться быстро; горожане еще не вполне оторвались от занятий сельским хозяйством. Подъем агротехники только начинался, еще велика была экономическая замкнутость областей, часты неурожаи и голодовки, вызвавшие в конце XI в. волну крестьянской эмиграции — в 1-м крестовом походе участвовало много французских крестьян. Положение стало изменяться в XII в., когда начались массовые расчистки, а быстро развивавшиеся города предъявляли все возраставший спрос на продовольствие и сырье. Кто же поставлял их на городской рынок — сеньоры или крестьяне? Чье хозяйство становилось товарным в большей степени?
Эта проблема еще не разработана в должном объеме, но уже вполне четко поставлена, в частности в советской науке. Ясно, что сперва поставщиками сельскохозяйственной продукции были как крестьяне, так и, главным образом, феодалы, причем церковные сеньоры были в этом отношении гораздо активнее светских. Однако уже в XIII в. перевес стал склоняться на сторону крестьян. В этом убеждает эволюция натуральной и денежной ренты.
В XI–XII вв. происходило постепенное вытеснение полевой барщины натуральным оброком (строительные и транспортные повинности сохранились гораздо дольше). Если обязанность работать на барской запашке свелась в конечном счете (в XIII–XIV вв.) к нескольким дням в году, то все новые повинности (баналитеты и т. п.) обязательно выражались в оброчной форме — взносах зерном, вином, скотом. Сокращение барщины означало если еще не полное исчезновение барской запашки, которое относится к XIII–XIV вв., то во всяком случае уменьшение ее до таких размеров, что она могла быть обработана несколькими дворовыми с помощью барщинников, привлекавшихся лишь на несколько дней для уборочных работ. Характерно, что уже в первой половине XII в. Сугерий, аббат крупнейшего Сен-Денийского монастыря, расположенного рядом с Парижем, роздал крестьянам немалую часть монастырской земли за натуральный оброк, чем увеличил доходы аббатства. Но в целом в церковных сеньориях барская запашка и барщина сохранялись дольше, чем в светских, где уже в XIII в. остались преимущественно лишь виноградники, луга, леса. В XV в. барская запашка исчезла даже в наиболее консервативных по типу своего хозяйства церковных сеньориях.
Благодаря росту натурального оброка в руках сеньоров скапливались немалые излишки, поступавшие на ближайший городской рынок или на местную ярмарку. Однако и крестьяне не оставались в стороне — об этом свидетельствует хотя и медленное, но неуклонное возрастание в XII в. денежного оброка (ценза). С XIII в. перевес склонился в пользу товарности крестьянского хозяйства и отчетливо наметился путь дальнейшего развития французского крестьянства в сторону упрочения его экономической самостоятельности и социальных позиций.
Преодоление феодальной раздробленности
Начавшийся в XIII в. процесс преодоления феодальной раздробленности представлял собой закономерное следствие подъема городов и сельского хозяйства. Следует подчеркнуть, что представление о «собирании земель» только из центра (т. е. королями) является упрощением. На деле сперва происходило усиление политической власти всех территориальных владык, в том числе и короля, в пределах их владений, и оно совершалось более или менее синхронно и единообразно по всей стране. Лишь затем началось расширение королевского домена за счет крупных феодальных владений, т. е. складывание национального государства.
Раздробление политической власти между членами господствующего класса, достигшее апогея в середине XI в., естественно, привело к обострению политических противоречий между отдельными его группами, сформированными на основе вассальных связей по территориальному принципу. Низшие рыцари не представляли собой в ту пору цельной для всей страны политической силы; они зависели от своих сеньоров и распадались на подчиненные им отряды. Королю, герцогам, графам необходимо было в первую очередь ликвидировать своеволие и независимость своих прямых вассалов (баронов), т. е. феодалов среднего ранга. Французские местные хроники XI–XII вв. изобилуют рассказами о бесчисленных военных экспедициях и сражениях, о денежных сделках, удачных брачных договорах и т. п., ценой которых добывалось реальное господство графа или герцога сперва над сравнительно небольшими территориями, затем над всем графством или герцогством[86]. Длительность этого этапа, занявшего собой XI–XII вв., объясняется как немалым числом непокорных баронов, так и относительно слабыми силами самих феодальных владык, располагавших вначале лишь своими рыцарскими отрядами и денежной помощью церкви, на земли и богатства которой претендовали бароны. В XII в. сильную поддержку централизаторским усилиям стали оказывать города, предоставляя деньги и вооруженные отряды городской милиции. Известная политическая консолидация больших областей отвечала насущным потребностям городов и помогала им в борьбе с их сеньорами за коммунальную свободу. На данном этапе союз городов с властителями крупных феодальных княжеств характерен для всей страны: он естественно вытекал из общности целей обеих сторон, заинтересованных во внутреннем порядке и безопасности торговых путей.
В результате к концу XII в. эта политическая консолидация областей заметно продвинулась вперед, особенно в экономически развитых районах (в гористых областях она растянулась на больший срок). Вместо «разбойничьих» замков, во всех стратегически и экономически важных пунктах возвышались крепости, начальники которых (шателены) были поставлены королем (или, соответственно, герцогом, графом). Дороги, рынки, переправы охранялись; королевский (герцогский, графский) суд был доступен для всех лично свободных людей. Дворянская вольница оказалась под известным контролем.
Успех этой политики был в немалой степени обеспечен эмиграцией значительной части французского рыцарства и баронов. В XI в. они составили армию нормандского герцога Вильгельма Завоевателя и помогли ему захватить Англию; они воевали с арабами в Испании, они же с конца XI в. и вплоть до конца XIII в. решительно преобладали во всех крестовых походах на Ближний Восток и в духовно-рыцарских орденах. Порой эта эмиграция принимала массовый характер (в завоевании Англии в 1066 г., в первом крестовом походе и т. д.). Причина ее крылась в материальной необеспеченности младших сыновей в рыцарских семьях — их сеньории были невелики и не допускали дробления, а земельный фонд многих областей Франции был уже в ту пору почти целиком освоен. Эмиграция была для этих «странствующих рыцарей» едва ли не единственным способом заполучить фьеф или нажить богатство где-то на чужбине. Поэтому избыточная — и наиболее предприимчивая — часть французского дворянства систематически покидала родину иногда на долгие сроки, а порой и навсегда [87].
85
86
Наиболее отчетливо этот процесс накопления владений на раннем его этапе прослежен для королевского домена (W. M. Newman. Le domaine royal sous les premiers capetiens (987-1180). Paris, 1937), но и в крупных феодальных владениях он происходил аналогичным образом. См., например, о Бургундии исследование Ришара (J. Richard Les dues de Bourgogne et la formation du duche du XI au XIV s. Paris, 1954). См. также сведения в многочисленных монографиях по истории всех французских провинций, изданных в сериях «Les anciennes provinces de France» и «Que saisje?»
Несмотря на популярный характер серий, авторы, по большей части крупные специалисты в своей области, дают ценный и свежий материал.
87
G. Duby. Dans la France du Nord-Ouest au XIIе siecle: les «jeunes» dans la societe aristocratique. — «Annales E.S.R.», Paris, 1964, № 5.