В отличие от радикалов, отвергавших сотрудничество с «присоединившимися» и разоблачавших корыстные цели их маневра, «умеренные республиканцы» охотно приняли протянутую им руку. Они давно уже сами отказались от политики реформ и превратились в консервативно-реакционную силу. Сближение с присоединившимися означало консолидацию всех правых собственнических общественных групп. У них появились теперь и общие интересы: совместная борьба против рабочего класса, общая позиция в вопросах экономической политики — в 90-х годах были проведены протекционистские законы, отвечавшие интересам обеих групп; сближение позиций в вопросах внешней политики.
Европейский кризис 1887 г. вновь показал, что в лице кайзеровской Германии Франция имеет непримиримого и крайне опасного противника. Политика заигрывания с Германией, проводимая правительствами Жюля Ферри, была отставлена и теперь единодушно осуждалась; нельзя было больше предаваться самообману.
Но колониальная политика, которую в 1885 г., в дни Ланг-Сонга, осуждали в палате с таким единодушием, вскоре, хотя и в более осторожных формах, была возобновлена. Это объяснялось прежде всего тем, что в колониальных завоеваниях были заинтересованы могущественные финансовые группы, оказывавшие влияние на политику правительства. Энергичную поддержку колониальной экспансии оказывали и «присоединившиеся». И католическая церковь, направлявшая в колонии миссионеров, и военщина — высшее офицерство, остававшееся в значительной мере кастово-дворянским, были заинтересованы в новых колониальных походах.
С конца 80-х — начала 90-х годов Франция вела ряд так называемых «малых» колониальных войн. Это были по большей части необъявленные и ничем не спровоцированные захватнические, завоевательные войны против народов Африки и Азии. В Северной Африке продолжались почти не прекращавшиеся военные операции против восставших народов колоний — Алжира и Туниса, в течение многих лет шло завоевание Сахары; в Западной Африке велась длительная война ради завоевания Дагомеи, шли непрекращавшиеся войны против мальгашского народа на о-ве Мадагаскар[869].
Территориальные захваты в Африке обостряли давнее колониальное соперничество с Англией[870]. Правительство Фрейсине искало путей смягчения этих противоречий. Соглашением 5 августа 1890 г. был решен на основе двустороннего компромисса ряд спорных вопросов в завоевательной политике обеих колониальных держав в Африке[871]. Но оно обходило молчанием наиболее острый вопрос франко-английских противоречий — вопрос об Египте, где англичане почти полностью оттеснили французов, — да и не могло надолго стабилизовать отношения в других районах Африки.
С Италией, хотя к 1889 г. ожесточенная экономическая война была несколько смягчена, возникали — на той же почве колониализма — новые трения. Интересы французских и итальянских колонизаторов сталкивались в районе побережья Красного моря, Абиссинии[872]. Италию надо было рассматривать как противника, несмотря на все старания французской дипломатии оторвать ее от Тройственного союза.
В условиях международной изоляции и возрастающей напряженности отношений с Германией усилия французской дипломатии были направлены на достижение максимально тесного сближения с Россией. С конца 80-х годов расширились и экономические связи двух стран, в частности финансовые. Русское правительство разместило на французском денежном рынке ряд крупных займов. Позже, в XX в. прогрессировавший экспорт французских капиталов в Россию привел к некоторой финансовой зависимости царского правительства от французских кредиторов. Но даже для XX в. эту финансовую зависимость не следует переоценивать; ее надо понимать ограничительно, а в 80-90-х годах XIX в. о ней вообще не приходится говорить. Сближение Франции и России определялось главным образом не мотивами экономического порядка, а прежде всего стратегическими соображениями.
Созданная Германией первая в Европе военно-политическая группировка держав — Тройственный союз — была направлена своими остриями против Франции и России. Сближение этих двух стран было естественным ответом на создание агрессивного блока центральных держав. Установив дружеские отношения с Францией, оказывая ей поддержку, русское правительство до поры до времени отвергало стремления Франции к установлению формального союза между двумя странами. Но, когда в 1890 г. Германия расторгла так называемый договор о «перестраховке» и отношения с ней и России, и Франции заметно ухудшились, когда в 1891 г. был вновь возобновлен Тройственный союз и получили широкое распространение слухи о присоединении к нему Англии, царское правительство дало понять, что оно готово пойти навстречу французским предложениям. Во время визита в Кронштадт французской эскадры под командованием адмирала Жерве состоялся обмен письмами между представителями обоих правительств (Н. К. Гире — А. Рибо), положивший начало союзу двух государств. 17 августа 1892 г. была заключена военная конвенция, точно определявшая поенные обязательства обоих государств[873]. 27 декабря 1893 г. — 4 января 1894 г. обмен письмами (Монтебелло — Гире) подтверждал вступление в силу военной конвенции[874]. Тем самым военно-политический союз Франции и России получал окончательное завершение.
Франко-русский союз возник как ответ на созданный Германией Тройственный союз. В секретном «Общем обзоре министерства иностранных дел в царствование императора Александра III» говорилось: «Со своей стороны, стремясь именно к упрочению мира, Россия вступила в соглашение с Францией, которое и является противовесом союзу Германии, Австро-Венгрии и Италии» [875]. В этих последних словах и был определен истинный смысл этого договора.
Заключение союза с Россией создало для Франции «новое положение» в Европе и мире, как о том заявил тогда же, в сентябре 1891 г., Фрейсине[876]. Оно подняло вес и авторитет Франции в системе держав, вывело ее из состояния изоляции, в значительной мере ослабило опасность германской агрессии.
Но франко-русский союз был не только средством обуздания германской агрессии. Будучи заключен между двумя капиталистическими государствами, он был использован ими для колониальной политики. Застраховав себя в известной мере благодаря союзу с Россией от неожиданностей германской агрессии, Франция активизировала политику колониальных захватов. В 1893 г. был установлен протекторат над Лаосом. В 1894–1896 гг. был окончательно завоеван Мадагаскар и шло покорение Северной Африки и Судана. Обострение колониального соперничества с Англией приводило нередко к острым конфликтам; в 1898 г. конфликт из-за Фашоды едва не привел к войне между ними.
С возвратом к колониальным войнам резко возросло значение высшего офицерства. Умеренные республиканцы охотно шли на сближение не только с бывшими клерикалами и монархистами, но и с милитаристскими кругами. Общность интересов — борьба против социализма, против демократии и колониалистская политика империалистических колониальных войн — сплачивала теперь все эти разнородные правые группировки в единый реакционный лагерь.
«Социализм — вот враг!» — бросил лозунг премьер-министр Шарль Дюпюи в ноябре 1893 г. в одном из своих выступлений. Этот новый лозунг отражал далеко зашедшую эволюцию буржуазных республиканцев за 13 лет пребывания у власти — от борьбы против клерикализма к борьбе против социализма. И хотя Дюпюи призывал к борьбе против социализма, действительное содержание этого лозунга было еще шире: правящие буржуазные партии объявляли войну не только социализму, но и демократии, атакуя социализм, они вели наступление и против демократии.
869
870
J.
871
Doc. Dipl. Fr., 1 serie, t. VIII, N 141; C.
873