Империалистские войны Наполеона продолжались много лет, захватили целую эпоху, показали необыкновенно сложную сеть сплетающихся империалистских [204] отношений с национально-освободительными движениями. И в результате история шла через всю эту необычно богатую войнами и трагедиями (трагедиями целых народов) эпоху вперед от феодализма — к „свободному“ капитализму»[205].
В начале 1813 г. прусский король и консервативные круги при дворе, не забывшие Иену, боялись еще возобновить войну с Наполеоном, но вскоре им пришлось уступить перед лицом национального подъема. Уже 30 декабря 1812 г., не дожидаясь санкции короля, капитулировал прусский вспомогательный корпус Йорка, входивший в наполеоновскую армию. В феврале 1813 г. восстановлен был русско-прусский союз. Французская армия очистила Восточную Пруссию и герцогство Варшавское. 11 марта 1813 г. русские войска вошли в Берлин. В апреле Александр I и Фридрих-Вильгельм вступили в саксонскую столицу Дрезден. В этой обстановке Наполеон, хотя его военные приготовления и не были закончены, не мог медлить. 15 апреля он покинул Париж и устремился в Саксонию.
На первых порах военное счастье вновь ему улыбнулось. Численный перевес был на стороне французов. Длительный поход от Москвы до Дрездена ослабил русскую армию-весной 1813 г. она насчитывала всего лишь около 60 тыс. человек, немногим больше 40 тыс. было у пруссаков, только начинавших проводить мобилизацию своих резервов. Наполеон мог противопоставить им около 150 тыс. солдат.
Вернувшись к своей тактике 1796 г. — разгрома противника по частям, — он 2 мая нанес пруссакам поражение под Люценом, после чего его противники отступили к Эльбе. Французы вновь заняли Дрезден. Три недели спустя (20 мая н. ст.) Наполеон одержал первую победу под Бауценом, и союзники начали уже задумываться над тем, что им снова придется покинуть Берлин.
Но все эти успехи Наполеона не привели к разгрому его противников; из-за крайней малочисленности кавалерии он не мог преследовать разбитых им армий. Рассчитывая получить подкрепления, он охотно принял австрийское предложение о перемирии, во время которого должны были происходить дипломатические переговоры. Они начались в июле 1813 г. в Праге, причем главную роль посредника приняла на себя Австрия, продолжавшая еще сохранять формальный нейтралитет, но уже ведшая тайные переговоры с Россией, Англией и Пруссией о присоединении к коалиции. Начиная переговоры, австрийский канцлер Меттерних был, по-видимому, заранее убежден, что неуступчивость Наполеона даст выгодный предлог для того, чтобы оправдать вступление Австрии в войну, к чему она, прикрываясь ширмой переговоров, усиленно готовилась.
Наполеону было предложено согласиться на ликвидацию великого герцогства Варшавского, вернуть Австрии ее иллирийские провинции, восстановить Пруссию в ее старых границах, отказаться от протекторства над Рейнской конфедерацией, очистить ганзейские города и Голландию. Это были, конечно, серьезные уступки, но союзники соглашались еще оставить за Францией Бельгию, левый берег Рейна, Италию.
Эти условия мира встретили негласную поддержку очень влиятельных кругов в самом наполеоновском окружении. Виднейшие маршалы, министры и дипломаты требовали от императора прекращения войны. Хотя операции в Саксонии и были удачны, но успехи были куплены ценою больших потерь. Под Люценом и Бауценом погибли ближайшие сподвижники Наполеона — маршалы Бессьер и Дюрок. «Император ненасытен … мы погибнем все, такова наша судьба»[206], — заявил после этого один из маршалов. Уже во время переговоров о перемирии русский представитель Шувалов был поражен позицией французского парламентера Коленкура. «Послушав его, — писал он Александру I, — можно подумать, что он жаждет большого поражения для французской армии с тем, чтобы поскорее был заключен мир»[207]. Как вспоминал Меттерних, в июне 1813 г., накануне его свидания с Наполеоном, сам Бертье сказал ему в императорской передней: «Не забывайте, что Европа нуждается в мире, особенно Франция, она хочет только мира» [208]. Во время переговоров в Праге тот же Коленкур, возглавлявший французскую делегацию, прямо заявил русскому делегату: «Скажите мне только, достаточно ли вы вооружены, чтобы наконец-то образумить нас?» [209].
Но Наполеону все эти настроения были чужды. «Тон ваших писем мне не нравится, — писал он своему министру полиции Савари, настаивавшему на заключении мира. — Вы постоянно надоедаете мне тем, что необходим мир. Я лучше вас знаю положение Империи… Эти вопросы вас совершенно не касаются; занимайтесь своим делом»[210]. Еще в январе 1813 г. Наполеон гордо заявил, что не уступит ни одной деревни в Варшавском герцогстве, правда, тогда он еще рассчитывал, что французы задержатся на Немане. Но и в августе Наполеон шел на уступки крайне неохотно: за ликвидацию Варшавского герцогства он добивался возмещений для саксонского короля, он хотел сохранить право на оккупацию Данцига, отказывался очистить Гамбург. Даже по отношению к Австрии, которую ему так важно было удержать от вступления в войну, он был неуступчив, — соглашаясь на возвращение иллирийских провинций, хотел все же удержать за собой Триест. Меттерних получил нужный ему предлог. Ссылаясь на отказ императора от предложенных условий, Австрия 12 августа 1813 г. объявила войну.
Теперь соотношение сил резко изменилось в пользу противников Франции. Правда, в первом сражении после возобновления военных действий, под Дрезденом (28 августа), Наполеон добился успеха. Союзники, пытавшиеся штурмовать город, были отброшены с очень большими потерями. Но кавалерийский авангард, брошенный Наполеоном для преследования, был окружен под Кульмом и капитулировал[211].
Теперь кольцо вплотную сжалось вокруг наполеоновской армии. На стороне союзников был огромный численный перевес. Русские войска насчитывали около 184 тыс. человек, прусские — 160 тыс., австрийские — 127 тыс. В военных действиях приняла участие и шведская армия Бернадота. Крупнейшие французские военачальники предостерегали Наполеона. «Государь, — заявил ему после Кульма маршал Макдональд, — вы потеряли все… вам остается только думать о мире»[212]. Но Наполеон все еще верил в свою звезду. «Я считал бы очень счастливым известием, — писал он еще 2 октября маршалу Виктору, — если бы получил сообщение, что противник с армией из 480000 человек направляется к Лейпцигу; война в таком случае была бы очень быстро закончена»[213].
16-18 октября под Лейпцигом, действительно, произошла знаменитая «битва народов», но ее исход оказался совсем иным, чем предполагал Наполеон. Армии союзников в 320 тыс. он мог противопоставить только 160 тыс. солдат. Тем не менее император принял сражение. Французские солдаты сражались очень стойко, но исход столкновения при таком соотношении сил был предопределен. Поражение было ускорено тем, что в самый разгар боя саксонские части, входившие в состав наполеоновской армии, перешли на сторону коалиции. Французы понесли огромные потери — около 30–60 тыс., в том числе 23 тыс. пленными.
204
Империализмом я называю здесь грабеж чужих стран вообще, империалистской войной — войну хищников за раздел такой добычи
207
G.
209
211
Под Дрезденом погиб Моро, которого союзникам удалось привлечь на свою сторону. По их настоянию он вернулся из эмиграции в Соединенных Штатах и получил даже чин фельдмаршала.