Неуверенность в прочности нового режима, боязнь новых экономических затруднений и новых внешнеполитических осложнений отталкивали крупную буржуазию от Наполеона. Известную роль играло при этом и опасение имущих классов, что он не сможет сдержать новый революционный подъем в стране. Действительно, переворот 20 марта способствовал подъему демократического и патриотического движения во Франции. Снова, как и в годы революции, в различных частях страны образуются федерации — союзы добровольцев для защиты родины от внутренних и внешних врагов. Основную массу федератов 1815 г. составляли рабочие, ремесленники, выходцы из мелкой буржуазии и передовой интеллигенции[232]. Снова, как в 1792–1793 гг., выдвигаются требования решительных мер против дворянства — конфискации поместий и передачи их армии и крестьянству[233].
Наполеон остался глух к этим требованиям. Он боялся, что осуществление демократических преобразований подорвет его собственный режим и приведет к восстановлению республиканского строя.
Как и в 1814 г., сторонники Бурбонов оказались не в состоянии собственными силами осуществить реставрацию старой династии. Антинаполеоновские выступления, руководимые местными помещиками, в Вандее и в Бретани не получили поддержки со стороны крестьянских масс. Исторический опыт убедил большую часть крестьян, что им не по пути с помещиками-легитимистами. Войска, присланные наполеоновскими властями, быстро подавили это движение.
Решающую роль в судьбе восстановленной империи сыграла новая антифранцузская интервенция. Переворот 20 марта 1815 г. вызвал сильную тревогу среди правящих кругов Англии и других европейских государств, опасавшихся восстановления континентальной блокады и возобновления завоевательной политики Наполеона.
25 марта Англия, Россия, Австрия и Пруссия заключили союзный договор о совместных военных действиях против Франции. В дальнейшем к этому четверному союзу примкнули многие другие государства Европы. Общая численность войск седьмой антифранцузской коалиции превысила 700 тыс. человек. Главное командование ими было поручено английскому фельдмаршалу герцогу Веллингтону. Наполеон мог противопоставить войскам коалиции только 125 тыс. солдат.
Военные действия развернулись на территории Бельгии. В двух первых схватках — при Линьи и Катр-Бра — прусские войска потерпели поражение и отступили, понеся большие потери. 18 июня в сражении при Ватерлоо французская армия была наголову разбита превосходящими по численности английскими и прусскими войсками. Это был удар, от которого Наполеон уже не смог оправиться. Это была вместе с тем и победа сил реакции над силами прогресса. «Я не могу равнодушно пройти мимо гравюры, представляющей встречу Веллингтона с Блюхером в минуту победы под Ватерлоо, — писал впоследствии А. И. Герцен, — я долго смотрю на нее всякий раз, и всякий раз внутри груди делается холодно и страшно… Они только что своротили историю с большой дороги по ступицу в грязь, — в такую грязь, из которой ее в полвека не вытащат… Дело на рассвете… Европа еще спала в это время и не знала, что судьбы ее переменились»[234].
Войска коалиции вторглись во Францию и устремились к Парижу.
Враги императорского режима в палате пэров и палате представителей потребовали немедленного отречения Наполеона. Жители рабочих кварталов столицы готовы были оказать ему поддержку при условии, что он вооружит их и поведет в бой против интервентов. Но Наполеон не решился на такой шаг, как раздачу оружия народным массам. 22 июня он отрекся от престола, после чего сдался англичанам, и был отправлен ими на далекий остров Святой Елены.
Так окончились сто дней вторичного правления Наполеона.
Временное правительство во главе с бывшим министром полиции Фуше — таким же беспринципным карьеристом, таким же прожженным предателем, как и Талейран, — без боя сдало столицу Франции вражеским войскам. 6 июля они вступили в Париж. Два дня спустя Людовик XVIII въехал в город, встреченный еще более холодно, чем в 1814 г. Палата представителей, принявшая резолюцию против реставрации Бурбонов, была разогнана батальоном парижской национальной гвардии. Палата пэров разошлась под давлением батальона прусской пехоты, занявшего сад и двор Люксембургского дворца, где заседали пэры. За день до того временное правительство признало Людовика XVIII. Это постановление было принято после того, как отряд прусских солдат вступил в сад Тюильрийского дворца, где заседали члены правительства. Таким образом, в 1815 г. вмешательство войск европейской коалиции во внутренние дела Франции носило еще более открытый характер, чем в 1814 г.
Вторая реставрация Бурбонов принесла французскому народу еще более тяжелые бедствия, чем первая. По мирному договору 20 ноября 1815 г. на Францию была наложена контрибуция в размере 700 млн. фр. Побежденная страна теряла ряд территорий и должна была в течение пяти лет содержать оккупационные войска.
Грабежам и насилию оккупантов над мирным населением не было предела. «Они забирают содержимое казначейств, захватывают управление соляного налога, табачный акциз, гербовый сбор, торгуют реквизированным углем, дровами, солью»[235]. Из занятых крепостей вывозились не только пушки и снаряды, но и все изделия из железа, стратегические карты и планы. Более 5 тыс. картин, статуй и других произведений искусства было изъято из Лувра и отправлено за границу. Убытки от вражеского нашествия превысили 1,6 млрд. фр.
Гнет оккупантов усугублялся разгулом белого террора. Банды роялистских погромщиков, предводительствуемые выходцами из аристократической молодежи, мучили и убивали людей, которые пользовались репутацией либералов или якобинцев. За два дня резни в Марселе было умерщвлено около 500 человек. В Ниме резали протестантов под фальшивым предлогом, будто только католики могут быть верными подданными короля. Общее число жертв составило тут 450 человек. В Авиньоне и в некоторых других городах убийства продолжались несколько месяцев. Тысячи крестьян, терроризированных насилием оккупантов, скрывались в лесах. В ряде мест жители, вооруженные чем попало, вступали в бой с солдатами оккупационных войск.
Общее число арестованных к августу 1815 г. достигло 70 тыс. Арестовывали по малейшему подозрению в республиканских настроениях, в симпатиях к Наполеону, за участие в революционных событиях конца XVIII в. Житель Нима Бонижоль провел в тюрьме целый год только за то, что во времена якобинской диктатуры являлся членом местного революционного комитета. Бросали в тюрьмы и людей «повинных» в том, что они приобрели в годы революции земли духовенства или земли эмигрантов[236].
Среди арестованных, расстрелянных или приговоренных к многолетнему тюремному заключению было много офицеров и генералов, верно служивших своей родине. Маршал Брюн пал жертвой самосуда в Авиньоне, маршал Ней был расстрелян по приговору верховного суда, маршал Бертье покончил жизнь самоубийством. Военные суды и чрезвычайные трибуналы вынесли в общей сложности 10 тыс. обвинительных приговоров. Из армии были уволены многие выдающиеся военачальники (маршалы Даву, Массена, Сульт и др.), которых побаивались генералы коалиции[237].
«Чистка» была проведена и в гражданской администрации. Общее число уволенных со службы чиновников достигло 100 тыс. «Чистка» коснулась и научных учреждений. Знаменитый художник Давид, выдающийся математик Монж и 19 других деятелей науки и деятелей искусства были исключены по политическим мотивам из Академии. Некоторые из них были изгнаны из Франции как бывшие «цареубийцы».
Среди изгнанных оказался и Фуше, которому припомнили его прошлое якобинского комиссара и члена Конвента. Во главе нового кабинета был поставлен герцог Ришелье, бывший эмигрант, пользовавшийся дружеским расположением Александра I.
232
235
236
Levis