Наиболее грозный кризис разразился в 858 году, когда на Карла Лысого восстал Людовик Немецкий; также и в 856 году, вследствие воцарения юного Людовика Заики в Нейстрии, из-за разных мотивов династического соперничества и королевского управления графствами в этих землях запротестовала многочисленная партия аристократов. В 858 году она уже восстала открыто. Не возглавили Роберт Сильный, граф Тура и Анжера, владелец влиятельных аббатств и прославленный военачальник, — и Венилон, архиепископ Санский. С ними выступили графы Эд Орлеанский и Адалард Парижский. Естественно, Пипин Аквитанский воспользовался случаем, чтобы подлить масла в огонь. Это восстание, как с огорчением повествуют церковные тексты, сопровождалось разбоем и грабежами, как будто не хватало норманнских набегов. Именно этот момент, когда Карл был втянут в борьбу с последними, и выбрал Людовик Немецкий для вторжения в королевство своего брата в августе 858 года по призыву мятежников. Вскоре он захватил Шалон-сюр-Марн, затем Санс, наконец, Аттиньи — традиционную резиденцию западнофранкских королей. Венилон предатель Ганелон в эпосе — проложил ему дорогу. Он был единственным епископом, примкнувшим к Людовику. Зато светская знать в основном присягнула на верность старшему сыну династии, оставшемуся от первого брака императора Людовика Благочестивого и чуждому клану королевы Юдифи. Чтобы заручиться поддержкой, пусть временной, Людовик прибегнул к привычному способу: он начал раздаривать, как сообщает «Хроника аббатства Сен-Бертен», графства, монастыри, королевские земли и владения. Карл Лысый укрылся в Осеруа, в семье своей матери, Вельф. Тем временем свершилось главное: Людовик созвал в Реймсе ассамблею, которая должна была закрепить законность его власти. Франкские епископы под руководством Гинкмара Реймсского отказались в ней участвовать. Они заявили, что их господином, кроме Господа Бога, остается только Карл. Они анализировали политическую ситуацию на удивление трезво и рассудительно. «Те, кто сегодня тебе улыбается, — пишут они Людовику, — получив от тебя желаемое, будут улыбаться другим, когда ты окажешься на смертном одре, чтобы получить or них то, что раньше получали от тебя; но может случиться и так, что они предадут тебя еще при твоей жизни». Из этого ясно видно, что епископат являлся наиболее прочным костяком каролингского государства, вернее, того, что еще оставалось от него. Не будучи прямо заинтересованными в семейных связях или земельной собственности соперников, епископы имели право говорить открыто и призывать к миру и единству. И без их признания и благословения Людовик ничего не мог добиться. Более чем когда бы то ни было Карл мог опереться именно на них, на Гинкмара, первого среди епископов после измены Венилона. Уже в начале 859 года Карл сумел обратить в бегство своего старшего брата. Каким был его следующий шаг? Одарить преданных ему людей имениями и аббатствами. Роберт Сильный вновь приобрел и даже увеличил свои владения между Сеной и Луарой.
4. Апогей правления
На исходе этого затяжного кризиса основы королевской власти и государственного устройства обнажились еще более явственно. Прежде всего, франкский епископат, под руководством выдающегося Гинкмара Реймсского, деяния которого определили развитие всей третьей четверти века, все более усиливал свое влияние на общество; епископы не только определяли ориентиры управления и давали им оценку, но и выполняли за короля некоторые его обязанности, в частности, когда снова возник вопрос о достижении согласия между каролингскими князьями в 860–861 годах. И в дальнейшем можно увидеть, что каждый кризис сопровождался усилением значения епископата.
Вместе с тем, поскольку епископы пеклись об общественном благе, они придавали королевской власти священный смысл. И это свойство оставалось преобладающим и усиленно защищалось самим Карлом. Король подавлял разгорающиеся мятежи, включая разногласия внутри собственной семьи со своим сыном Карломаном. И так как право было на его стороне, то он не гнушался применением грубой силы: Бернар Септиманский и его сын Гийом, Пипин Аквитанский, Гозбер Манский были уничтожены. Когда же место правосудия занимает личная прихоть, то есть когда дворяне замечают, что король выходит за рамки законности, то Карл уже никогда не сможет добиться своего. Пример? В 867 году, повествует «Хроника аббатства Сен-Бертен», некий Акфрид, возглавлявший аббатство Сен-Илэр в Пуатье и расточавший королю щедрые подарки, получил графство Бурж в обход его настоящего владельца Жерара. Король, будучи гарантом общественного права, поступил в этом случае незаконно. Действуя таким образом, он выказал неуважение к присяге, данной в Кьерзи в марте 858 года, когда он обязался «уважать и защищать каждого согласно лицу и званию, охранять ею честь и безопасность, как должно королю, верному своим собственным подданным». Жерар не был доставлен в известность, поэтому он не преминул напомнить, что «служит королю верой и правдой». И право оказалось не на стороне короля. Графство определенно сохранялось за Жераром, и Акфрид не сумел захватить его. Хуже было бы, если бы подданные доброго графа Жерара на следующий же год схватили бы узурпатора и обезглавили его. Только в 872 году Карл Лысый сумел распорядиться Берри в пользу очень могущественного лица, своего шурина Бозона, уже владевшего северным Провансом и начавшего с тех пор свое стремительное восхождение вверх по иерархической лестнице. Но в 872 году Жерар, возможно, уже умер.