Надо ли думать, что силы стихии всегда и везде господствовали безраздельно? Конечно, нет поскольку во многих областях Галлии внешние вторжения, просачивание варваров во внутренние районы, изъятие земель и имущества не смогли сломать привычного образа жизни и традиционных форм социальной организации населения. Это относится в особенности к Центральной и Южной Галлии, где крупные землевладения не сменили собственников, за исключением тех владений, которые перешли из рук богатых семейств в руки церковных учреждений, а это мало что меняло.
Эволюция латифундий и сельских поселений
Чаще всего нашим знаниям о состоянии крупной собственности аристократии галло-римского происхождения в VI и в начале VII веков мы обязаны завещаниям, составленным в пользу церковных учреждений, а иногда литературным описаниям, вроде тех, которые оставил нам Сидоний Аполлинарий. Так, почти сто лет спустя после того, как он посетил «виллу» своего друга Понтия Леонтия в Бург-сюр-Жиронд, упомянутый выше Фортунах навестил поместья, еще принадлежавшие в то время тому же знаменитому семейству в Борделезе, в Бессоне, в Бореше и Преньяке. Его глазам представился хозяйский дом с термами изящной постройки, обнесенный мощными стенами. В поместье имелось множество рабов, обрабатывавших земли, но были и держатели-колоны, работавшие на наделах. И если не считать недавно построенную небольшую молельню этого семейства, которое дало церкви города Бордо нескольких наиболее известных епископов, — ничто, казалось, не изменилось здесь с V века. Неизменным все оставалось и в начале VII века, когда епископ Мана Бертекрамн (или Бертран; его имя — Bert-Ramn — «блестящий ворон» — свидетельствует о том, что старые галло-римские семейства не брезговали чисто варварскими именами) оставил своей церкви по завещанию ряд доменов в районе Бордо, которые он сам унаследовал от матери: «виллы» и земли в Плассаке, во Флуараке со всеми рабами, виноградниками, рощами и мастерскими-смолокурнями. Но было здесь и кое-что новое: в завещании прямо сказано, что семейству пришлось выдержать тяжелую борьбу против попыток присвоить эти домены, общая площадь которых составляла почти тысячу гектаров.
Если у нас возникнут сомнения в точности таких источников — ведь даже авторы завещательных текстов иногда склонны к преувеличениям и приукрашиванию действительности — в нашем распоряжении есть данные археологии, подтверждающие письменные источники. Так, раскопки «виллы» Бертекрамна в Плассаке подтвердили, что в ней постоянно жили в период с I по VII век, и в IV веке ее неоднократно перестраивали. IV век оставил здесь в наследство временам Меровингов роскошную мозаику на стенах терм и во внутреннем перистиле. Раскопки в Марубе близ Шатодён также подтвердили, что «вилла» была постоянно населена обитателями вплоть до VII века и систематически обстраивалась и украшалась мозаикой и капителями в аквитанском стиле, созданными, видимо, одним из проживавших здесь варваров. И раз уж «вилла» строилась во времена варварских княжеств, то построена она была в точном соответствии с римскими канонами. Такова, например, построенная во времена бургундов «вилла» в Ларине близ Иер-сюр-Амби. Законченная, видимо, в VI веке, расположенная в защищенном отрогами Южной Юры месте, она сложена исключительно из местных материалов, но тем не менее снабжена всем необходимым для обеспечения комфортных условий для ее обитателей, обладавших драгоценными украшениями, а также шпорами…, присутствовали здесь и письменные принадлежности. Короче, там было все для спасения души и сохранения тела, поскольку поместье было обнесено укреплениями и располагало собственной молельней.
Передача церкви имущества, принадлежавшего романской материальной культуре, касалась не только «вилл» Южной Галлии. Когда епископ Домнул в Мане в 572 году пожелал одарить только что основанную им базилику Святого Венсана, он передал ей домены, прилегавшие к кафедральному собору: «виллу» в Трессоне с ее полями, пастбищами, лесами, возами, лошадьми, рабами (четыре или пять тысяч гектаров); «виллу» во Френэ со всеми рабами, отпущенниками и колонами, а также молельню «при лесе». А когда около 600 года Эрминетруда — богатая вдова, жившая неподалеку от Парижа, завещала свое имущество детям, а также нескольким церковным учреждениям, она подробно перечислила все наследственное имущество, и то, что находилось в поместье в Бобиньи, и — в особенности то, что относилось к домену в Ланьи. Тут в перечне фигурируют сама «вилла» с молельней, ценное движимое имущество (серебряная утварь, одежда, инструменты), а главное — она распоряжалась целой армией рабов и колонов, обрабатывавших поля, виноградники, пастбища, сады и рощи и обеспечивавших уход за многочисленным и разнообразным скотом. Было в завещании и нечто новое, свидетельствующее о росте влияния церкви и некоторых прелатов. Вдова завещала дать вольную «сорока пяти рабам мужчинам и женщинам со всем их имуществом, с их наделами, лачугами, садиками, огородами и небольшими виноградниками; словом, со всем тем, чем они пользовались в домене» [26]. Очевидно, рабовладение по античному образцу в сельском хозяйстве клонилось к упадку. Но что совсем не значит, что положение крестьян сразу и повсюду улучшилось. Колоны оставались привязанными к земле, а свободные земледельцы, обремененные долгами, накопленными в неурожайные годы, зачастую оказывались вынужденными отрабатывать в пользу своих кредиторов половину рабочего дня. Такая форма поземельных отношений была настолько широко распространена, что в конце VI века для нее нашлось место в «Анжуйском формуляре», то есть сборнике образцов различных юридических документов.
26
Заимствовано из перевода Франсуазы Ле Порзу, помещенного в каталоге «Меровингские экспонаты музея Карнавале». Издательство «Патрик Перэн», Париж, 1985.