В Сите было много церквей, их стало гораздо больше в VI и VII веках на правом и левом берегах Сены. В особенности на левом берегу, который, как и в эпоху римлян, оставался более приветливым. Там были сооружены церкви Сен-Северин, Сент-Этьен-де-Гре и Сен-Симфорьен-де-Винь. Две последние были богато украшены по завещанию Эрминетруды. На этом берегу, в основном вокруг больших пригородных храмов (храм Святых Апостолов, ныне Сент-Женевьев; Сен-Венсан, ныне Сен-Жермен-де-Пре), находятся восемь из тринадцати кладбищ меровингского периода, открытых археологами на сегодняшний день. Храмы воздвигались и на правом берегу, хотя этому мешали болота, возникшие на месте бывших речных протоков. На высоких местах, хорошо осушенных, были построены церкви Сен-Жерве-Сен-Проте (без сомнения, в конце VI века), Сен-Жермен-л’Оксеруа (около середины VII века), а также — большой собор Сен-Мартен-де-Шам (ранее 710 года, когда он впервые упоминается в одной из грамот Хильдебера III). Сколько церквей, сколько больших базилик, столько и жизненных центров. Конечно, центров жизни духовной, но также и материальной, поскольку за паломничествами следовали приношения, пожертвования и завещания благодетелей, увеличение богатства вело к развитию хозяйственной деятельности, а эта деятельность в конечном итоге приводила к умножению числа жилищ и к образованию на городской периферии новых кварталов.
Но основные центры жизнедеятельности города, наиболее специфические, находились почти на окраине — в королевских налоговых ведомствах (существовала целая дюжина таких ведомств), а также в самом знаменитом из пригородных соборов. Речь идет об административной деятельности, поскольку именно из королевских «вилл», особенно из Клиши, вышло большинство грамот VII века. Речь идет и об интеллектуальной, а вскоре и о художественной деятельности, ибо именно в Сен-Дени началось развитие самой плодовитой французской историографической школы эпохи средневековья и крупной мастерской рукописной миниатюры. Наконец, речь идет о торговой деятельности, так как на пространстве между этим аббатством и Сеной устраивались, начиная с 634–635 годов, самые знаменитые ярмарки меровингской и каролингской эпох. На ярмарки сразу же стали приезжать в большом количестве англосаксы, за ними последовали фризы. Как мы уже могли заметить на примере экспорта оружия, стекла и керамики из рейнского региона, отныне франкская Галлия открывалась северу.
С юга на север: сдвиг центра экономического тяготения
Конечно, средиземноморская торговля не умерла в VII веке. Об этом свидетельствуют грамоты, которые меровингские короли, начиная с Дагобера и кончая его правнуком Хильпериком в начале VII века, давали церковным учреждениям и подтверждали в их пользу. По этим текстам видно, что в Марселе и в Фосе было еще много товаров, поступавших туда из стран европейского Средиземноморья, Северной Африки и Востока. Часть этих продуктов, изымавшаяся королевским фиском в виде налога на торговые места, хранилась в «кладовых фиска». Некоторые церкви, например, монастырь Корби в Пикардии, имели разрешение на снабжение из этих складов. Другие церкви, такие как Сен-Дени, ежегодно получали по одному су от каждого франка прибыли. Известно, что еще в 717 году монахи Корби получили подтверждение привилегии, дарованной им в 661 году. Привилегия предоставляла обители льготы в обеспечении товарами, поступавшими на рынок Фоса. Среди них перечислялись сукна, масло, вино, гарум (острая рыбная приправа), рис, финики, фиги, миндаль, перец, тмин, гвоздика, корица, нард…
Но есть признаки, которые не обманывают и которые позволяют констатировать затухание прежних торговых связей. Около 670 года в канцелярии меровингских королей перестают употреблять папирус как материал для грамот, его вытесняет пергамент (самая старинная из сохранившихся грамот на пергаменте относится к 677 году). Разумеется, сам по себе этот факт не является свидетельством прерванных контактов со Средиземноморьем, но очевидно, что смена писчего материала была связана с его вздорожанием. Папирус несомненно становился все более редким на рынке. Не удивительно, что в таких условиях аббатство Сен-Дени пожелало в 694 году совершить следующий обмен: вместо сотой доли ежегодных доходов марсельской таможни, а также налоговых льгот при ввозе средиземноморского масла для монастырских нужд получить права на владение «виллой» Нассиньи в Берри. Видя успех своей ярмарки, монахи Сен-Дени понимали, как и большая часть светских и церковных злит Северной Галлии, что будущее связано с севером. И дело здесь не в том, что мощный исламский поток отрезал запад от питавшего его африканского и восточного рынка, как считали довольно долго после работ А. Пирена. Переориентация была связана скорее с тем, что начал оживляться — робко в конце VI века и гораздо решительнее в VII веке — большой торговый путь вдоль берегов Северного моря. Он шел и дальше — по Балтике и судоходным русским рекам, благодаря чему стал перехватывать часть торговли восточными товарами. Для Северной Галлии открывались особые возможности — в обмен на изделия своих ремесленников и на излишки своего развивающегося сельского хозяйства получать кожи и меха, шерсть и сукна, янтарь и слоновую кость, камни и металлы, а в особенности серебро, которое скоро произведет переворот в истории западноевропейского монетного дела.