Очень распространена фигура «бога с молотом». Очевидно, это — воплощение Taranis (Тараниса), упоминаемого в известном отрывке Лукана[36]. Taran в кельтских языках означает гром. А гром в представлении многих народов производится молотом. Им вооружен германский бог грома Тор или Доннар, который, впрочем, не только бог гремящий, он вместе с тем благой бог света, раздаятель тепла, создатель жатвы, победитель чудовищ и стихийных бедствий. Те же верования встречаем и в Галлии. Молот, прежде чем стал атрибутом бога, сам чтился, как фетиш. Он представлен на стенах армориканских дольменов и шампанских гротов, на галльских монетах, на галло-римских алтарях, вместо надписи. Он появляется под именем ascia[37] в могильных посвящениях и сохраняет поклонников также после торжества христианства. Григорий Турский рассказывает, что Галл, епископ Клермонский (526–553 гг.), предписав процессию во время чумы, нашел дома помеченными буквой tau (Τ). Это и есть наш молот. Римляне называли его «галльское tau».
Галльский Таранис более всего сближается с римским Юпитером и в надписях, и в изображениях. Тараниса узнаем мы в божественной фигуре, одетой по-галльски, но напоминающей своими атрибутами «отца богов», причем его скипетр ни больше, ни меньше, как молот, несколько измененный удлинением рукояти.
Юпитер «с колесом» составляет дополнение к Юпитеру «с молотом». Римский Юпитер не только мечет гром, он же зажигает и выводит на небо светило дня. Естественно, что он дал свои черты галльскому богу солнца. Его эмблема — пламенеющий диск, изображен в виде колеса. Оно стало лишь поэтическим символом, но для первобытного воображения оно являлось точным воспроизведением небесного явления. Культ солнца связывался с днями солнцестояния. Из них особенно праздновалось летнее, как можно судить по устойчивости «Ивановых огней». В этих народных празднествах особая роль приписывается колесу-кругу: машут, совершая круговое движение, ветвями и факелами, с громкими криками скатывают с горы горящий соломенный цилиндр и топят его в реке, как бы в знак того, что солнце, достигнув высшей точки, должно отныне спускаться вниз.
Диспатер Цезаря был переведен на Плутона в той его разновидности египетского Плутона-Сераписа, которую популяризировало александрийское искусство, столь глубоко повлиявшее на искусство галло-римское. Он один среди туземных богов получил оригинальный образ, независимый от классических образцов и специально утвердившийся в том северо-западном углу, который и под римским владычеством остался наиболее кельтским. Его имя дано на одном из его изображений. Он называется Cernunnos (Цернунн) — рогатый, с Намеком на его ветвистые оленьи рога. Он сидит, скрестив ноги, в позе, напоминающей буддийские божества. Его окружают животные: бык, олень, змея, иногда с бараньей головой, и крыса. Руками он сжимает мех, откуда сыплется в изобилии масса мелких предметов, природа и значение которых остаются неясными. На шее у него ожерелье или повязка. В этих символах нет ничего загадочного. Язык их общеупотребителен: рога — изображение луны, эмблема ночи. Таков же смысл и окружающих его рогатых животных. Что касается пресмыкающихся и подземных — это изображения сил преисподней. Но бог ночи и смерти есть вместе бог скрытых в земле богатств. Отсюда ожерелье (torques) — эмблема роскоши, мех, рассыпающий сокровища. Цернунн — один из самых характерных образов галльского Диспатера. Мы знаем в римскую эпоху Юпитера-Цернунна, покровителя одной похоронной коллегии.
Самым великим богом галлов, по словам Цезаря, был Меркурий. Таким был он до завоевания и таким остался впоследствии, не менее дорогой народу в римской оболочке, как был тогда, когда сохранял еще нетронутым свой кельтский облик. Вотивные надписи, приношения и статуи разной величины и цены, из простой глины и из массивного серебра в изобилии приносились ему населением. Ему воздвигались храмы повсюду, чаще всего на высотах, которые он особенно любил: на вершинах Вогез, Морвана, Оверни. Память о нем вписана в карту Франции от севера и до юга, от востока до запада в именах Mercurey (Меркурей), Mercueil (Меркуэй), Merecourt (Мерекур). Парижский Монмартр есть «гора Меркурия». В центре Франции культ его расцвел всего пышнее и оставил более всего следов. Здесь на вершине Пюи-де-Дом при Августе выросло знаменитейшее из святилищ бога — храм Меркурия-Арверна, прославившийся по всей Галлии своей величиной, богатством и стечением богомольцев.
Цезарев Меркурий является лишь богом торговли и ремесла. Но любимый бог галлов соответствовал более широкой концепции. Галло-римский Меркурий есть простое подражание классическому типу. Истинная физиономия первобытного бога вскрывается в вещественных памятниках, на которых мы видим его борющимся с Цернунном. То он поражает самого бога, то его эмблему — змею с бараньей головой. Победив его, он отнимает его атрибуты. Вся свита рогатых, ползучих, ночных и подземных вредных животных следует за ним, как бы украшая его триумф. Под его магической рукой само оружие злого духа становится источником благодеяний. Рог, вырванный в сражении, становится рогом изобилия, как рог Ахелоя в руке Геракла. Кроме этих атрибутов, взятых в бою, он имеет свои собственные: плащ, орудие его подвигов, петуха, чей голос возвещает возврат зари, разных птиц, парящих в небе. Здесь обнаруживается не только меркантильный бог римлян. Это — брат греческого Гермеса, вестник утра, рассеивающий стаи звезд. Это один из тех бесчисленных образов, дорогих всякой мифологии, в котором воплощается великая драма физического и морального мира, — вечно оспариваемая и вечно одерживаемая победа света над тьмой и блага над злом.
37