Различия в численности германцев и в способах их расселения в разных районах Галлии, естественно, сказывались на особенностях эволюции отдельных ее областей. Но так как германцы, даже будучи в меньшинстве, представляли правящую силу, они могли оказать значительное социальное влияние, далеко не пропорциональное своей численности. Это влияние было тем интенсивнее, чем дольше сохранялась самобытность жизненного уклада того или иного германского племени. Не удивительно, что наиболее глубокое и преобразующее социальное воздействие оказали на Галлию именно франки, и притом в тех северных районах страны, где присущие им отношения оказались наиболее живучими.
Процесс социальной перестройки, происходивший в течение VI–VIII вв. в государстве, созданном франками, следует, таким образом, рассматривать раздельно для областей к северу и к югу от Луары.
Своеобразие социального развития на севере Галлии во многом обусловливалось, как мы уже отмечали, прочностью франкской общины. Как показывает древнефранкский судебник Салическая правда, на рубеже V–VI вв. община еще сохраняла за собой верховную власть над всей территорией деревни. Во франкских деревнях еще соседствовали домовые общины так называемых «больших семей» (включавших родственников до третьего поколения) с выделившимися малыми семьями. Все они обладали сходными правами и обязанностями, все владели скотом и землей, участвовали в труде. Те из них, которые имели подсобных работников — полусвободных (литов) или рабов, не отказались еще от непосредственного участия в производстве[38]. Индивидуальный характер хозяйства обусловливал неизбежность имущественного неравенства среди крестьян. Однако в V–VII вв. общинные обычаи франков были достаточно прочны для того, чтобы предотвратить перерастание имущественного неравенства внутри общины в классовое. Даже самое понятие частной собственности малой семьи на землю во времена Салической правды у франков еще не сложилось[39].
Совершенно иными были в Северной Галлии VI в. отношения в галло-римских виллах. Напомним, что франки селились вместе с галло-римлянами очень редко. Принципы частной собственности и классового разделения сохранились здесь в полной мере. Уцелела и часть прежних собственников этих вилл: многие галло-римские аристократы перешли на службу к франкским королям; остались нетронутыми владения ряда средних землевладельцев. Организация хозяйства во всех таких виллах изменилась мало: здесь продолжали работать колоны, вольноотпущенники, рабы (юридически рабство так и не было упразднено). Немаловажными очагами позднеримских отношений являлись также земельные владения католической церкви и галло-римские города.
Сосуществование двух столь различных по характеру общественных укладов на одной и той же территории не могло долго оставаться без последствий для каждого из них. В результате их взаимодействия («синтеза») заметно ускорились исподволь назревавшие процессы социальной эволюции. В VI–VII вв. каждый из этих укладов подвергается перестройке. Еще важнее, что начинают возникать элементы новых, феодальных отношений[40].
В VI–VII вв. немалая часть галло-римских поместий на севере Галлии была пожалована франкскими королями их приближенным. Служилая франкская знать, как и сами короли, становится собственником земель, скота, рабов, колонов. В результате возвышение знати над рядовыми германцами резко усиливается.
Расширяются и ее судебно-административные права, приобретающие особое значение в условиях длительных междоусобных войн и территориальных переделов, заполняющих собой историю Франкского государства в VI–VII вв. (уже в год смерти Хлодвига Франкское государство было разделено между его сыновьями; во времена внуков Хлодвига распри между правителями отдельных частей государства усиливаются, перерастая в постоянную, лишь изредка затихающую борьбу). Политическая анархия увеличивала потребность свободных франков в покровительстве сильных. Традиционные для древних германцев отношения «верности» племенному вождю все чаще выливались теперь в Северной Галлии в отношения патроната представителей служилой аристократии — собственников галло-римских вилл — над отдельными общинниками. В первую очередь под такой патронат подпадали оскудевшие семьи.
38
А. И. Неусыхин. Возникновение зависимого крестьянства как класса раннефеодального общества в Западной Европе VI–VIII вв М., 1956, стр. 104–135.
39
3? «Строго говоря, Салическая правда фиксирует и отражает лишь пропесс зарождения индивидуально-семейной собственности на землю». — Там же стр. 105.
40
Генезис феодализма у франков с давних пор привлекает особое внимание историков. Связано это отчасти с тем, что само понятие феодализма, вошедшее в науку в прошлом столетии, было разработано впервые именно на материалах из истории Франкского государства. С тех пор историки разных направлений видят в феодальном обществе, складывающемся в Северной Галлии, наиболее полное конкретно-историческое воплощение одного из важнейших типов феодализма (или даже модель феодализма вообще). Не удивительно, что любая попытка теоретического углубления понятия феодализма побуждает историков заново обращаться к северофранцузскому материалу. И, наоборот, всякое крупное исследование по истории феодального строя у франков получает отзвук и в теоретических работах медиевистов. В связи с этим число специальных трудов, касающихся генезиса феодализма у франков, необозримо. Концепция этого процесса, излагаемая ниже, основывается на обобщении результатов основных марксистских исследований последнего десятилетия: А. I. Njeussychin. Die Entstehung der abhangigen Bauernschaft. Berlin, 1961 (см. также другие работы A. И. Неусыхина, названные выше); С. Д. Сказкин. Очерки по истории западноевропейского крестьянства в средние века. М., 1968; Н. Koller, B. Topfer. Frankreich. Ein historischer Abrib. Berlin, 1969; А. Я. Гуревич. Проблемы генезиса феодализма в Западной Европе. М., 1970. Из новых работ западных историков наиболее важны: R. Boutruche. Siegneurie et feodalite, t. 1. 2eme ed. Paris, 1968; E. Salin. La civilisation merovingienne, t. I–IV. Paris, 1950–1959; R. Fossier. La terre et les hommes en Picardie jusqu'a la fin du XIII siecle; idem. L'Histoire sociale de I'Occident medieval; C. Fourquin. Histoire economique de I'Occident medieval. Paris, 1969.