В то же время Дюркгейм подчеркивал специфику общественного мира по сравнению с природой. Общество, согласно его теории, - ярко выраженная автономная сфера действительности, которая развивается почти исключительно по своим внутренним законам и на которую несоциальные факторы не оказывают существенного влияния: «Объяснение социальной жизни нужно искать в природе самого общества»[114]. Такой подход полностью исключал психологическое объяснение социальных явлений, преобладавшее в науке тех лет. «Определяющая причина данного социального факта должна быть отыскиваема среди предшествующих социальных фактов, а не в состояниях индивидуального сознания»[115].
Признавая объективный характер социальных законов, определяющих жизнь общества, Дюркгейм в отличие от Маркса искал их не в экономической сфере, а в области общественного сознания. Французский социолог наделял сознание такого рода спецификой, которая превращала его в самостоятельный феномен. Понятие «социальный факт», основное, по мнению Дюркгейма, понятие социологии, включало в себя «образы мыслей, действий и чувствований, находящиеся вне индивида и одаренные принудительной силой, вследствие которой он вынуждается к ним»[116].
Дюркгейм не только персонифицировал общество, но и сакрализовал его. Общество, считал он, - источник и объект всех религий, а религия - это система представлений индивида о социальном мире и о своем месте в нем. Лишив религию главного компонента - веры в сверхъестественное, в Бога, Дюркгейм, по существу, отождествил ее с абстрактной моделью идеологии. Данная сторона учения Дюркгейма не была принята Кошеном, относившимся к религии с большим пиететом. Зато «социологический метод», требовавший искать причины общественных явлений в сфере коллективных представлений, Кошен, по его признанию, положил в основу исследования о якобинской диктатуре[117].
Особенно важное, на наш взгляд, значение для Кошена имела идея Дюркгейма о коллективном сознании группы. В теории Дюркгейма просматриваются два подхода к характеристике общества. С одной стороны, общество - это совокупность верований и идеалов, «ансамбль идей», субстрат коллективного сознания в широком смысле слова, с другой - структурная система социальных групп, каждая из которых имеет свое коллективное сознание, отличное от общественного сознания в целом и от индивидуального сознания входящих в нее лиц: «Группа думает, чувствует, действует совершенно иначе, чем это сделали бы ее члены, если бы они были разъединены»[118]. Исследование Кошена как раз и посвящено коллективному сознанию так называемых «обществ мысли», которое, по мнению автора, в результате своей естественной эволюции стало основной причиной революционного взрыва во Франции конца XVIII в.
Французская революция была, согласно концепции Кошена, следствием определенных процессов, происходивших в общественном сознании. О каких-либо экономических предпосылках Революции Кошен, как правило, не упоминал. Лишь однажды он вскользь заметил, что у революции были и «реальные причины», например неправильный фискальный режим, хотя тут же подчеркнул, что подобные факторы могли играть роль лишь в 1789 г., но никак не 10 августа 1792 или 31 мая 1793 г.[119]
Подобно Э. Бёрку, основателю консервативного направления историографии Французской революции, Кошен противопоставлял событиям во Франции XVIII в. английскую Славную революцию 1688 г., которая установила якобы «фактическую свободу», соответствовавшую «реальному положению вещей». Права англичан были гарантированы договором между двумя силами: королем, с одной стороны, купцами и крестьянами - с другой. Такая же «фактическая свобода» существовала, по словам Кошена, и во Франции до 1789 г., причем, возможно, даже в более широких размерах, чем в Англии. Но «свободы» французов были более разнолики и многочисленны, ибо у различных городов, сословий, провинций имелись свои права и обязанности. «Существовала не одна, а тысячи конституционных хартий», которые основывались на «фактическом положении», на традициях, на частных соглашениях: «Никакого произвола или тирании здесь не было, ничего - кроме законных различий, полезных для свободы самих нижестоящих. <...> Человек высокого происхождения - дворянин - был тираном не больше, чем учитель по отношению к ученику[120]». Мировоззрением, наилучшим образом, по мнению Кошена, соответствовавшим этому «реальному обществу», являлась католическая религия[121].