Любопытно, однако, заметить, что сторонники этих разных путей в прямую полемику друг с другом обычно не вступали. Отчасти это, возможно, объясняется тем глубоким уважением, которое ученые «русской школы» питали к ее основателю и своему учителю Герье. Тот же Кареев, несмотря на то что в их личных отношениях с Герье был период довольно длительного отчуждения (на защите докторской диссертации Кареева его наставник выступил с резкой критикой этой работы), всегда признавал себя его учеником[56]. Возможно также, что университетские преподаватели Новой истории Запада старались избегать лишних конфликтов между собой, чтобы не ослаблять свою и так достаточно узкую профессиональную корпорацию, вынужденную постоянно отражать попытки консервативных кругов ограничить преподавание этого учебного курса. Как бы то ни было, позицию Герье по отношению к Французской революции, достаточно критичную и далекую от какой бы то ни было апологетики, никто из российских профессиональных историков напрямую не оспаривал. Однако тот же Кареев не раз выражал свое несогласие с нею косвенным путем - через критику Тэна, которого Герье, как мы видели, высоко ценил.
Впрочем, полемизировать с Тэном на равных российские историки не могли, поскольку для этого требовалось провести по меньшей мере столь же солидные архивные разыскания, какие и он сам проводил. Для исследователей же из России, имевших возможность работать во французских архивах лишь набегами - во время своих научных командировок (пусть даже длившихся по несколько месяцев, а то и лет), это было непросто.
Вот почему появление в 1907 г. работы известного французского ученого Альфонса Олара «Тэн - историк Французской революции»[57], с критическим разбором сочинения Тэна, стало настоящим подарком для всех, кто жаждал опровержения последнего. Вскоре после выхода в свет работы Олара издатели либерального журнала «Современный мир» заказали автору ее резюме, чтобы ознакомить широкий круг российских читателей с кратким содержанием книги. Публикацию предваряло довольно воинственное редакционное введение, где, в частности, говорилось:
«Вождь контрреволюционной историографии [Тэн] после книги Олара утратил безвозвратно тот колоссальный престиж, которым он так долго и незаслуженно пользовался»[58].
Вывод самого Олара, по сути, совпадал с этим утверждением:
«Литературная фантазия, обманчивая, показная эрудиция - вот что такое книга Тэна о революции. <...> В итоге книга Тэна по своему общему значению кажется мне почти бесполезной для истории»[59].
В том же 1908 г. Кареев опубликовал в журнале «Русское богатство» статью «Тэн перед судом Олара», внешне выдержанную (в отличие от вышеупомянутого редакционного вступления «Современного мира») в достаточно нейтральных тонах. Автор, как бы занимая позицию рефери, даже журил Олара за «излишнюю горячность» в полемике:
«Я не скрою наперед и того, что в своей критике Тэна Олар не сумел удержать себя в рамках научного беспристрастия: то же самое, что он вообще говорит, можно было бы сказать в более спокойном тоне, и я даже утверждаю, что аргументация Олара выиграла бы в убедительности при большей объективности»[60].
И хотя сам Кареев такой «ошибки» не повторял и открыто не принимал в полемике чьей-либо стороны, его рассуждения строились таким образом, чтобы не оставить у читателя ни малейшего сомнения в правоте Олара. Начинался текст хвалой научным заслугам последнего:
«Если бы меня спросили, кто в настоящее время может быть назван лучшим знатоком французской революции, то я, конечно, указал бы на Олара...»[61]
Далее следовала характеристика политических взглядов каждого из участников спора, дабы либеральная публика, читающая «Русское богатство» - журнал, постоянно находившийся на грани закрытия за свою оппозицию правительству, получила четкое представление о том, кто здесь «свой», а кто «чужой»:
56
Подробнее см.: