Дворяне, напротив, наотрез отказались назначить своих представителей. Менее осторожные, нежели духовенство, меньше сомневаясь в своих правах, считая себя обязанными быть не умеренными, но храбрыми, дворяне рассыпались в отказах и угрозах. Эти люди, в других не извинявшие никаких страстей, необузданно предавались своим и, как все собрания, подчинялись влиянию наиболее пылких личностей. Д’Эпремениль и Казалес, недавно возведенные в дворянское достоинство, заставляли своих товарищей принимать самые неосторожные предложения, которые они готовили в частных собраниях. Тщетно меньшинство, состоявшее из людей или более умных, или более осмотрительных и честолюбивых, старалось вразумить дворянство; дворяне ничего не хотели слышать, твердили, что готовы сражаться и умереть, прибавляя, впрочем, – «за законы и справедливость». Среднее сословие спокойно принимало все оскорбления; депутаты раздражались молча, а в поступках выказывали осторожность и твердость, свойственные всякой начинающейся власти. И именно на третье сословие посыпались рукоплескания с трибун, сначала предназначенных для двора, но вскоре наполнившихся публикой.
Прошло несколько дней. Духовенство провоцировало среднее сословие, так как хотело закрепить за собой особый статус. Но среднее сословие ни разу не попалось; депутаты лишь принимали меры, необходимые для внутреннего устройства, то есть выбрали из своей среды старшину и товарищей старшины – для собирания мнений. Они не вскрывали писем, адресованных к третьему сословию, заявляя, что составляют не особое сословие, а «собрание граждан, созванных законной властью для того, чтобы ждать других граждан».
Дворянство, сначала отказавшееся назначить посредников, наконец согласилось послать несколько человек для объединения с другими сословиями; но это поручение оказалось совершенно бесполезно, так как дворяне наказывали своим посланным объявить, что относительно отдельной проверки полномочий они остаются при своем решении от 6 мая. Духовенство, напротив, верное своей роли, приостановило начатую уже проверку и объявило себя на временном положении, в ожидании исхода переговоров с посредниками. Конференции начались. Духовенство молчало, депутаты общин излагали свои доводы спокойно, депутаты дворянства – заносчиво и вспыльчиво. Члены конференции расходились, раздраженные спорами, и среднее сословие, твердо решившее не уступать, вероятно, было отчасти довольно тем, что всякая сделка оказывалась невозможна. Дворянству каждый день докладывали, что его представители остались победителями, и это еще увеличивало его экзальтацию.
По какому-то мимолетному проблеску осторожности два высших сословия объявили, что отказываются от своих денежных привилегий. Среднее сословие приняло уступку, но продолжало упорствовать в бездействии, требуя общей проверки. Наконец, в виде средней меры, предложили поручить проверку полномочий представителям, взятым из всех трех сословий. Депутаты дворянства объявили, что не согласны на эту сделку, и удалились, не назначив дня для новой конференции. Таким образом, переговоры были прерваны.
В тот же день дворяне составили постановление, в котором снова объявляли, что проверка в эту сессию должна происходить порознь, с поручением Генеральным штатам изобрести на будущее другой способ. Это постановление сообщили общинам 27 мая. Собрание открылось 5-го числа; стало быть, двадцать два дня прошло без дела – пора было на что-нибудь решиться. Мирабо, руководивший народной партией, заметил, что нельзя более терять времени и необходимо заняться общественной пользой, слишком долго оставленной без внимания. Он предложил, ввиду известной резолюции дворянства, потребовать у духовенства немедленного и категорического заявления о том, желает оно или нет присоединиться к общинам. Предложение было тотчас же принято. Депутат Тарже отправился в залу духовенства во главе многочисленной депутации. «Господа члены общин, – сказал он, – приглашают господ членов духовенства во имя Бога, мира и в интересах нации присоединиться к ним в общей зале, дабы посовещаться о средствах установить согласие, столь необходимое в настоящую минуту ради общественного спасения и блага». Духовенство было поражено этими торжественными словами; многие члены ответили громкими одобрительными возгласами и хотели немедленно последовать приглашению; но другие удержали их, и депутатам общин было сказано, что приглашение будут обсуждать. По возвращении депутации общины решились дождаться, не расходясь, ответа духовенства. Когда прошло довольно много времени, а ответа всё не было, общины послали сказать, что ждут ответа. В зале духовенства возразили, что их слишком торопят, и просили дать время. С совершенной умеренностью духовенству ответили, чтобы оно не спешило и что ждать будут, если нужно, весь день и всю ночь.