44. Ариовист вскользь коснулся требований Цезаря, выставляя многословно на вид свои заслуги: «Он перешел Рейн не сам по себе, но по желанию и усиленной просьбе Галлов; оставив дом и родных, вправе он был льститься великими надеждами, ожидать большого вознаграждения. Если он имеет места для поселения в Галлии, то они уступлены ее жителями; равно и заложники даны ими же добровольно. Дань наложена на них по военному праву, как всегда победители поступают с побежденными. Не он начал войну с Галлами, но Галлы с ним; все племена Галлии ополчились было на него и стали против него лагерем; но он всех их в одном сражении разбил и обратил в бегство. Если они снова желают возобновить с ним бой, то он согласен принять его. Если же они желают пользоваться миром, то несправедливо с их стороны отказываться платить дань, которую они до сей поры не находили для себя тягостной. Союз народа Римского должен служить ему к чести и защите, а не приносить вред; с этой-то надеждой он и искал его. Если же народ Римский будет прощать за него дань и лишать его плодов его побед, то с не меньшим усердием готов он отречься от его приязни, с каким добивался ее прежде. Если он Германцев переводит в Галлию, то для своей защиты, а не для ее завоевания; доказательством служит то, что он пришел в Галлию по зову ее жителей и не начинал войны, а только отразил ее. А явился он в Галлию прежде, чем народ Римский; доныне войско Римское не переходило границ Провинции. Что же Цезарю нужно? Зачем он пришел в его владения? Эта Галлия по такому же праву провинция его, Ариовиста, по какому она – Провинция Римлян. Если ему, Ариовисту, Римляне не дозволят сделать нападение на свои владения, то может ли он равнодушно видеть вмешательство Римлян в его право? Хотя Цезарь и говорит, что Эдуи получили от Сената наименование братьев, но небезызвестно ему, Ариовисту, что в недавнюю войну Римлян с Аллоброгами Эдуи не оказали помощи Римлянам, а в борьбе Эдуев с ним, Ариовистом, и с Секванами Римляне также не принимали участия. Вынужден он по всему этому подозревать, что Цезарь под личиной дружбы держит войско на его гибель. А потому он ему объявляет, что если он не выведет войска из этих мест, то он будет с ним обращаться уже не как с другом, а как с врагом. Убийством Цезаря он, Ариовист, задобрит в свою пользу многих знатнейших Римлян, занимающих первые места в государстве; они сами присылали к нему об этом, и, таким образом, он имеет возможность гибелью Цезаря снискать благосклонность и дружбу его соотечественников. Если же Цезарь отступит и предоставит ему спокойное обладание всей Галлией, то получит от него, Ариовиста, великое за то вознаграждение. Где бы и с кем бы Цезарь ни начал войну, Ариовист берется вести ее за него без всяких для него трудов и опасностей».
45. Цезарь со своей стороны говорил много, стараясь доказать, почему ему невозможно отказаться от своих намерений. Между прочим он сказал, «что не в обычае его и народа Римского жертвовать своими приятелями и союзниками и что он, Цезарь, не может понять, почему бы этой Галлии принадлежать Ариовисту, а не Римлянам. К. Фабий Максим победил Рутенов и Арвернов, но народ Римский простил их, не присоединил их земли к Провинции и даже не взял с них дани. Примеры самых отдаленных времен могут служить доказательством, как справедливо и великодушно действовали всегда Римляне в отношении к Галлии. Сенат предписал, чтобы Галлия, хотя по праву войны и покорная Римлянам, пользовалась ненарушимо вольностью и управлялась собственными законами».
46. Переговоры еще шли, когда Цезарю дали знать, что всадники Ариовиста приближаются к холму и мечут в наших стрелы и камни. Тогда Цезарь положил конец совещанию и отъехал к своим, строго приказав не метать ничего в неприятеля. Бой отборного легиона с неприятельской конницей не мог быть сомнителен, но Цезарь не допустил до него, опасаясь, как бы победу не приписали коварству, что будто бы он заманил неприятеля под видом переговоров. Когда наши воины узнали, с какой надменностью действовал Ариовист на совещании, как он отрицал право Римлян на всю Галлию, как всадники его совершили нападение на наших и тем положили конец переговорам, то они обнаружили сильнейшее, чем прежде, рвение и охоту к бою.