Симптомы кризиса в области европейской политики власти были очевидны, но противоречия между державами еще не казались непреодолимыми, и пока баланс сил в Европе сохранялся в определенной степени, а повторяющиеся напряженные ситуации и кризисы удавалось разрешать без вооруженных конфликтов, крупных потрясений на континенте пока не предвиделось. Однако с ростом националистических массовых организаций начиная с 1890‑х годов внутренний баланс сил изменился. Как вскоре выяснилось, это повлияло и на направленность внешней политики. Во Франции, а также в Великобритании, Австро-Венгрии и Германской империи в этот период началась широкая политизация населения, которая выразилась в создании множества групп интересов и ассоциаций, а также в увеличении явки избирателей и числа членов политических партий. Это сопровождалось огромным расширением прессы, в результате чего в политических событиях стала участвовать гораздо большая часть населения, чем всего за несколько лет до того.
В Германии на политический курс вне парламента и партий влияли справа прежде всего Пангерманский союз и Союз восточных земель. Обе организации еще имели сравнительно небольшое число членов, но считались влиятельными, особенно среди буржуазии: Пангерманский союз – как авангард сил, приверженных агрессивной внешней и колониальной политике, а также внутренней политике, направленной против социал-демократии, левых либералов и евреев; Союз восточных земель – как организация, преследующая цель германизации населенных поляками регионов на востоке империи.
Гораздо крупнее были организации ветеранов и резервистов армии. Их объединение – Киффхойзерский союз – осенью 1910 года насчитывало более 2,5 миллиона членов: мелких ремесленников, чиновников, служащих и рабочих прежде всего. Это было не оголтелое, радикальное движение, но тем не менее народная основа милитаризма в Германии. Ее всегда было легко мобилизовать, когда речь шла о национальных днях памяти, о возведении военных мемориалов или одобрении постоянных программ производства вооружений и расширения армии[17].
Успех антисемитских партий изначально был реакцией на экономическую нестабильность начала 1890‑х годов. Их доля голосов выросла до 3,7 процента на выборах в рейхстаг в 1898 году, но затем снова упала. Но это лишь отражало тот факт, что враждебности к евреям как единственного программного пункта партии было, видимо, недостаточно для успеха в долгосрочной перспективе. В это же время антисемитизм начал проникать в программы многочисленных национальных объединений, таких как профсоюзная организация Немецкий национальный союз приказчиков или Союз сельских хозяев. Он получил распространение и в основных парламентских партиях, особенно в Немецкой консервативной, которая теперь открыто выступала против «еврейского влияния на нашу национальную жизнь, которое во многих случаях прогрессирует и оказывает разлагающее действие» и против «ненемецкого нарушения добросовестности в деловых отношениях»[18].
Помимо политических, на первый план теперь все чаще выходили экономические объединения – только в промышленном и торговом секторе в 1907 году их насчитывалось более пятисот. Они пытались влиять на политические решения и общественность. Особенно преуспели в этом аграрии. Их Союз сельских хозяев насчитывал более трехсот тысяч членов и считался эффективной и агрессивной лоббистской группой, одинаково радикальной в своей оппозиции либерализму, социал-демократии и индустриализму. Начиная с 1890‑х годов в политических дебатах в Германии все больше доминировали такие движения, которые выступали против экономических, социальных и культурных последствий динамики модернизации[19].
Однако нельзя упускать из виду, что тенденция к массовой организации справа была прежде всего ответом на вызов слева: успех социал-демократии и профсоюзов, которые к 1913 году насчитывали более трех миллионов членов, сделал неоспоримым значение хорошо организованных массовых движений для политического действия. Стало очевидно, что партии, состоящие сплошь из «уважаемых граждан», и ассоциации, состоящие из одних функционеров, не могли более оказывать влияния на политику. Нужны были организации нового типа, способные мобилизовать тысячи и десятки тысяч сторонников; к тому же они с большей вероятностью могли противостоять рабочему движению, рост которого казался неостановимым. Самое позднее с начала ХX века нарастающие успехи СДПГ на выборах в рейхстаг (с 10 процентов в 1887 году до 31 процента в 1903 году) стали центральной проблемой германской внутренней политики, на решение которой были направлены почти все политические усилия как буржуазного, так и консервативного лагерей. Если бы эта тенденция продолжилась – а в текущей ситуации этого следовало ожидать, – то как можно было бы добиться парламентского большинства без рабочей партии, которая по-прежнему была на положении изгоя?
17
Walkenhorst, Nation, Volk, Rasse. S. 226–249; Hering, Konstruierte Nation. S. 109–219; Oldenburg, Der Deutsche Ostmarkenverein. S. 70–183; Breuer, Die Völkischen in Deutschland. S. 147–264; Rohkrämer, Militarismus. S. 27–82.
18
Revidiertes Programm der Deutsch-Konservativen Partei (Tivoli-Programm) // Treue, Parteiprogramme. S. 87–90, цитата S. 88 f.