Провал этих переговоров придал дополнительный импульс активности правых сторонников жесткой линии. Пангерманский союз, например, теперь открыто заявлял, что Германии придется бороться за свое «место под солнцем», если потребуется, военным путем. Публицисты снова и снова указывали на то, что Германская империя не была бы создана в 1871 году без победоносных войн против Дании, Австрии и Франции. «Если в последних больших войнах мы боролись и сражались за наше национальное единение и, таким образом, за наши сильные позиции в Европе, – писал весной 1912 года военный писатель Фридрих фон Бернгарди, которого в то время много читали, – то сегодня мы стоим перед более важным решением – превратимся ли мы в мировую державу». Война, продолжал он, является «основой всякого здорового развития» и потому «не только биологической необходимостью, но и нравственным требованием, а в качестве такового – незаменимым фактором культуры». Применительно к текущей ситуации он делал из этого вывод, «что войны за наше положение мировой державы нам ни при каких обстоятельствах не избежать и что задача заключается отнюдь не в том, чтобы откладывать ее как можно дольше, а в том, чтобы начать ее при максимально благоприятных условиях». Это же мнение высказывалось и в консервативной прессе. В газете Die Post от 26 ноября 1911 года говорилось: «В широких кругах преобладает убеждение, что война может принести только выгоду, поскольку она прояснила бы наше шаткое политическое положение и привела бы к оздоровлению многих политических и социальных ситуаций». Реплика из зала, прозвучавшая во время речи лидера СДПГ Августа Бебеля в рейхстаге при обсуждении кризиса в Марокко, хорошо отражает эту позицию: «После каждой войны становится лучше!»[37]
Драматическая эскалация событий между 1912 и 1914 годами была обусловлена в основном тремя факторами: во-первых, конкуренцией между империалистическими державами, которая все больше перемещалась с заморских территорий на европейский континент; во-вторых, влиянием национализма, который дестабилизировал многонациональные империи Центральной и Восточной Европы, создавая тем самым взрывоопасную ситуацию, особенно на Балканах; и в-третьих, гонкой вооружений, которую подхлестывали не только напряженные ситуации в международных отношениях, но и ожидания внутри страны. В противовес этим тенденциям правительства Великобритании и Германии пытались купировать возникавшие благодаря им кризисы путем компромиссов и соглашений, избегая европейской войны. Однако эти попытки оказались половинчатыми и недостаточными.
На Балканах события обострились, когда, в условиях распада Османской империи, несколько небольших балканских государств, включая Сербию, заключили союз с целью отнять у Турции ее оставшиеся европейские владения, что им и удалось сделать в октябре 1912 года. В возвышении Сербии Австро-Венгрия увидела угрозу для своих балканских владений – уже хотя бы потому, что оно подстегнуло усилия южных славян по национальному объединению. Поскольку Россия поддерживала Сербию, произошла быстрая эскалация конфликта, и он грозил перерасти в войну.
Германо-английская «система антикризисного менеджмента» в очередной раз предотвратила такое развитие событий. Однако Германия во время этого кризиса подтвердила, что в случае нападения на Австро-Венгрию выполнит свои союзнические обязательства; Англия заявила то же самое в отношении Франции. Это, в свою очередь, германская партия войны истолковала как доказательство того, что германо-британское сближение провалилось, и заставила военное командование изучить шансы на превентивную войну. Сам Мольтке, глава Генерального штаба, считал войну неизбежной и призывал начать ее в ближайшее время – «Чем скорее, тем лучше», – поскольку в связи с перевооружением России перспективы Германии в ближайшие несколько лет будут скорее ухудшаться. В противоположность этому адмирал фон Тирпиц из Военно-морского ведомства высказался за «отсрочку большой схватки на полтора года», поскольку флот еще не был готов к боевым действиям[38]. Первоначально эта встреча не имела никаких непосредственных последствий, но она ясно показала, что военное начальство к этому времени уже единодушно нацелилось на войну, и сделала очевидным то внутреннее давление, под которым правительству империи приходилось проводить свою внешнюю политику.
37
Von Bernhardi, Deutschland und der nächste Krieg. S. 18; Posr: цит. по: Winkler, Der lange Weg. Bd. 1. S. 316; August Bebel am 09.11.1911 im Reichstag. Verhandlungen des Reichstags. Stenographische Berichte 268 (1911). S. 7730.