В конце концов в Потсдаме был достигнут компромисс, который связал репарации и территориальные вопросы и оказал долгосрочное влияние на послевоенную историю Германии и Европы. Между державами-победителями должны были распределяться не репарационные квоты или фиксированные суммы, а репарационные территории – каждый союзник должен был получить репарации из своей собственной зоны. Поскольку на занятой Красной армией территории, включая восточногерманские области, отошедшие к СССР, находилась примерно треть промышленного потенциала Германии, это также отвечало интересам Советского Союза. Кроме того, Советский Союз должен был получить часть репараций, выплаченных в западных зонах, особенно из Рурской области, промышленного центра Германии, экономическая мощь которого выступала гарантом репарационного потенциала Германии. С этого момента доступ к Руру стал одной из постоянных тем переговоров союзников, хотя ощутимых результатов достигнуто не было.
Путем раздела на репарационные области, по расчетам западных держав, можно было предотвратить распространение огромных репарационных претензий СССР на западные державы. Чтобы убедить Сталина принять эту концепцию, западные союзники даже увязали это предложение со своей готовностью принять взамен как перенос границ Польши на запад с массовыми переселениями, которые происходили в то же время, так и советскую сферу влияния в Восточной Европе от Финляндии до Югославии – что ясно показало, какое значение они придавали репарационному вопросу.
Однако теперь эти уступки означали не более чем признание того, чем Советский Союз уже обладал в любом случае. Здесь, в Потсдаме, уже можно было разглядеть контуры разделенной Германии и Европы. Однако в последнее время ситуация во многих отношениях была еще более открытой, в том числе и потому, что, несмотря на первые неудачи, желание сотрудничать сохранялось, что стало очевидным после лета 1945 года[20], когда были реализованы Потсдамские соглашения в отношении Германии. Наконец, что не менее важно, это также позволило Франции стать четвертой оккупационной державой. Страна не принимала участия в Потсдамской конференции, но согласилась с ее результатами с некоторыми оговорками. Оккупационная и репарационная зона Франции была отрезана от британской и американской зон; отныне ее собственные интересы должны были в значительной степени влиять на дальнейшее развитие событий.
ПРЕОБРАЗОВАНИЕ
Таким образом, устранение Германии как потенциальной опасности для ее соседей на длительное время было не столько военной, сколько политической целью. Она также могла быть достигнута только политическими средствами и, в любой интерпретации, означала фундаментальное преобразование немецкого общества. Прежде всего, это касалось пяти центральных областей: ликвидация армии, наказание виновных в национал-социализме и его преступлениях, реформа экономической структуры, перестройка политической жизни и демократизация общества.
Теперь можно было предвидеть, что при таких широких категориях реализация этих целей окажется совершенно разной в трех западных зонах и советской оккупационной зоне (СОЗ). Но такие различия существовали также, например, между французской и американской зонами, так что масштаб различий между Востоком и Западом стал полностью заметен только со временем.
Было очевидно, что в первую очередь следует ликвидировать немецкое военное государство, тем более что военное командование США, в частности, долгое время считало вермахт, а не нацистское руководство, реальной силой в рейхе. Немецкое партизанское движение «Вервольф», о создании которого заявляли нацисты и которого боялись союзники, оказалось химерой. Таким образом, демилитаризация прошла на удивление быстро и гладко, и отправка почти одиннадцати миллионов немецких пленных солдат в лагеря прошла без серьезных проблем, по крайней мере в трех западных зонах. Однако в дальнейшем судьбы солдат сильно различались в зависимости от того, в плен к какому противнику они попали. Даже в последние недели перед капитуляцией целые подразделения вермахта пытались в последнюю секунду каким-то образом сбежать от Красной армии и оказаться в британском или американском плену. Учитывая то, что вермахт натворил в Советском Союзе, особенно во время отступления, немецких солдат в русском плену ожидали лишь голод, болезни, принудительные работы и смерть. Эти ожидания подтвердились, хотя многие из тех, кто вернулся домой из советского плена, позже рассказывали, что в России с ними обращались хоть и плохо, но не хуже, чем с местным населением, которое тоже голодало. В отличие от этого, пленение британцами или даже американцами рассматривалось как гарантия выживания, даже несмотря на то что условия в быстро созданных американцами и британцами лагерях для военнопленных в первые дни и недели после пленения также были плохими и, например, в лагерях на Рейнских лугах, для многих из них были смертельными. Через два года после окончания войны в британских лагерях все еще оставалось 435 тысяч германских пленных, во французских – 640 тысяч, в американских – 14 тысяч. В Советском Союзе на тот момент все еще находилось около 890 тысяч немецких пленных. В общей сложности в советском плену погибло около миллиона немецких солдат. Здесь смертность среди немецких пленных составляла 35 процентов, во французском плену – 2,6, в британском и американском плену – менее одного процента[21].
20
Smith, Die vermißte Million. S. 35–49; о нижеследующем см.: Wettig, Entmilitarisierung. S. 23–207; Jarausch, Die Umkehr. S. 31–63; Goltermann, Gesellschaft der Überlebenden. S. 47–162; Smith, Heimkehr aus dem Zweiten Weltkrieg; Engelbert/Benz (Hg.), Kriegsgefangenschaft; Held, Kriegsgefangenschaft in Großbritannien; Krammer, Deutsche Kriegsgefangene in Amerika; Overmans, Soldaten hinter Stacheldraht.
21
Об этом Klaus-Dietmar Henke: Die Trennung vom Nationalsozialismus. Selbstzerstörung, politische Säuberung, «Entnazifizierung», Strafverfolgung // idem. Woller (Hg.), Politische Säuberung. S. 21–83; Helga A. Welsh: «Antifaschistisch-demokratische Umwälzung» und politische Säuberung in der sowjetischen Besatzungszone Deutschlands // ibid. S. 84–106; Wember, Umerziehung.