Однако получив сведения, что армия кронпринца Прусского вообще не была притянута к Мецу и что прусская кавалерия уже появилась перед Витри, маршал сознал опасность последнего предприятия. Правильно оценивая обстановку, он отказался выполнить приказ императрицы и совета министров о выступлении в этот поход и объявил, что пойдет к Парижу. Там он мог отважиться на сражение при выгодных условиях, так как даже в случае неудачи форты крепости обеспечивали отступление и исключали возможность всякого преследования.
Новые сообщения из Меца не давали ясного представления о тамошнем положении. 18 августа «армия также удержала свою позицию», только правое крыло произвело перемену фронта. «Войска нуждаются в 2–3 днях отдыха», но маршал Базен «все еще рассчитывает двинуться в северном направлении» и пробиться через Монмеди и Сен-Менеульд в Шалон, если эта дорога не сильно занята. В последнем случае он пойдет на Седан и даже через Мезьер, чтобы достигнуть Шалона.
Намеченное движение в это время могло уже находиться в стадии исполнения, и в таком случае маршал Мак-Магон ни за что не хотел оставить своего соратника без помощи. Итак, 23 августа он все-таки выступил вместо Парижа по направлению на Стенэ.
Это внезапно принятое решение совершенно не было подготовлено. После первого перехода под проливным дождем войска поздно вечером достигли р. Сюип. Ощущался недостаток в самом необходимом – два корпуса остались совершенно без продовольствия. Ввиду этого маршал оказался вынужденным подтянуть армию на север к Ретелю, где находились большие склады съестных припасов и куда железная дорога облегчала подвоз. Третий переход также мало подвинул шалонскую армию в восточном направлении. Левое крыло осталось у Ретеля, правое достигло р. Эн у Вузье. 26 августа главные силы еще находились между Аттиньи и Ле-Шен на Арденнском канале; 7-й корпус с одним гусарским полком должен был прикрывать правый фланг впереди Вузье.
В то время как французская армия двигалась по широкой дуге на восток, германские армии, выступившие одновременно, шли по прямому направлению на запад.
По решениям, принятым в германской главной квартире в Понт-а-Мусон, наступление против неприятеля, предполагаемого в Шалоне, должно было происходить в таком порядке, чтобы левофланговая 3-я армия двигалась на 1 переход впереди правофланговой маасской армии с тем, чтобы везде, где бы французы ни остановились, атаковать их одновременно с фронта и правого фланга, отбрасывая к северу от Парижа. Смыкаясь при наступлении, обе армии должны были к 26 августа достигнуть линии Сен-Менеульд – Витри.
Первый переход привел к Маасу пока еще на фронте в 12 миль, второй переход 24 августа – на линию Сен-Дизье, Бар-ле-Дюк, Верден. Попытки взять мимоходом последнюю крепость и крепость Туль остались безуспешными.
Уже в этот день были получены важные донесения от далеко выдвинутой вперед 4-й кавалерийской дивизии. Рейнские драгуны очистили от неприятеля Шалон и лагерь у Мурмелона, найдя в последнем, несмотря на произведенное разрушение, значительную добычу. Перехваченное письмо одного офицера обнадеживало, что Мец будет освобожден, другое письмо сообщало, что маршал Мак-Магон с 150 тыс. чел. стоит у Реймса и там укрепляется, что подтверждали также и парижские газеты.
Маасская армия 25 августа стояла от Сомейля до Домбаля, тогда как 3-я армия своими головными частями уже производила назначенное только на следующий день развертывание на дороге Сен-Менеульд – Витри. Последняя маленькая крепость сдалась 4-й кавалерийской дивизии, после того как утром батальон мобилей оставил город.
На марше для посадки на железную дорогу, ведущую в Париж, этот батальон в числе 1 тыс. чел. был взят в плен 6 кавалерийской дивизией, выдвинувшейся к Дампьеру.
5-я кавалерийская дивизия достигла Сен-Менеульд, 12-я последовала по той же дороге до Клермона и разведывала до Варена, удаленного всего на 2 мили от сторожевого охранения французов у Гран-Пре, не узнав, однако, ничего о присутствии французской армии.
Разведке на широком фронте вправо от армии препятствовал Аргонский лес, трудно проходимый для одной кавалерии без помощи пехоты. Местные жители стали проявлять большую враждебность. Правительство роздало им ружья и организовало восстание. До сих пор немцы вели войну только с императором, теперь же им пришлось обратить оружие и против населения. Партизанские действия стесняли мелкие предприятия, не влияя, разумеется, на ход крупных операций. Но понятно, что солдат, не чувствовавший себя в безопасности ни днем, ни ночью, ожесточался, и это обостряло характер войны и увеличивало страдания страны.