Книга первая
Глава 1
Древние времена
Благодаря олову и янтарю всемирно-историческое торговое обращение, концентрировавшееся на Средиземном море, включило в сферу своих сношений и гиперборейцев; эгоизм явился и здесь предтечей умственных связей, в силу которых главный пункт всемирно-исторического развития в конце концов был перенесен с Средиземного моря к берегам Немецкого моря.
Олово показало дорогу к кельтам, жившим у самых дальних морских берегов. Бронза раньше всех других металлов вошла в употребление у европейских культурных народов; для приготовления же бронзы необходимо олово, которое находили почти только в одной Британии, потому что рудники в горах Тюрингии были неизвестны древним, да и индийские источники не были, кажется, также ими открыты. Из Британии же олово проникло очень рано на юг и восток, уже «Илиада» упоминает о нем (конечно, в своеобразных и почти баснословных выражениях) как об особенном украшении для оружия. Позднее стали ввозить его в значительных количествах и регулярно. На первых порах торговля оловом сосредоточена была в руках финикийцев, а начиная с пятого столетия до Р.Х. она переходит в процветавший тогда Марсель. Этим же путем шла с того времени и торговля янтарем – той удивительной смолой, происхождение которой древние связывали с самыми неправдоподобными предположениями. На севере как торговля, так и обработка янтаря были, конечно, гораздо древнее. Насколько мы можем проникнуть в доисторическую эпоху, мы находим, что янтарь был уже тогда известен и ценился как украшение.
Его нашли в двух местах. Прежде всего, на Фризских островах Немецкого моря и на западном шлезвиг-гольштейнском морском берегу: сюда в древние времена весенние бури выбрасывали его на берег в изобилии, да и теперь еще он местами попадается там. Затем его находили на берегах Балтийского моря. Здесь между устьями Мемеля и Вислы высокими мелями врезывается в море провинция Samland[10]: в этом-то месте и происходит в настоящее время главная добыта янтаря.
В отдаленные же времена значительно преобладали западные источники. Уже в каменном веке обработка этой драгоценной смолы стояла здесь на более высокой ступени, чем на Востоке; а на юг к Средиземному морю в продолжение пяти или шести столетий от начала нашей эры проникал, кажется, исключительно или по преимуществу фризский янтарь. Проникал он сюда (по крайней мере с тех пор, как вывозом его занялся Марсель) только сухим путем, переходя постепенно, путем обмена, от одного народа к другому, так что эта торговля не вела к существенному расширению географических и этнографических знаний древних.
В 330 году до Р.Х. Пифей, гражданин города Марселя, достигшего тогда наивысшего своего расцвета в торговом отношении, задумал отправиться сам в страну янтаря и олова. Задумал он это путешествие под влиянием торговых и научных интересов, и его всецело охватила страсть разрешить вопрос о величине и очертании земли.
Пифей проехал через Геркулесовы столбы, посетил и объехал берега Британии, проник до отдаленной Thule[11], а из Британии он направился к востоку по ту сторону страны кельтов и приехал в местность, носившую название Баунонии (Baunonia), при большой морской бухте Метуонис (Metuonis), где жили, как полагают, тевтоны. Против берегов Баунонии, по сообщению Пифея, кроме других островов, на расстоянии одного дня пути, лежит остров Абалос, на берег которого весной выбрасывается морским приливом громадное количество янтаря. Жители острова собирают его в таком изобилии, что употребляют его как топливо. Они вывозят его также на соседний материк и продают тевтонам, которые в свою очередь сбывают его через кельтов в страны при устьях Роны и эллинам.
Описание Пифея просто и ясно: им открыты прибрежье Северного моря, бухта Везера и Эльбы, немецкий народ. То было расширение классического знания, связанное с прежним точным знанием об явлениях прилива и отлива; оно совпало для культуры Средиземного моря с плодотворными географическими результатами походов Александра Великого. Конечно, древний культурный мир направлял еще тогда свои взоры на Восток, к тем странам, откуда он получил свое начало и жизненный импульс; только в века упадка, когда эта культура не столько уже поощряла к прогрессу, сколько служила для него посредником, она обратила внимание на Запад.
Мы, однако же, имеем возможность при помощи исследований о языке и доисторических эпохах дополнить те сведения о немцах, какие Пифей привез своим землякам. В то время, когда он нашел германцев по Везеру и Эльбе, притоки последних, Эдер и Фульда, Гавел и Заале, носили уже германские названия; Одер был тоже немецкой рекой, а в водах Вислы и Прегеля часто отражалось германское оружие. К югу от области, расположенной по бассейнам этих рек, и, наверное, к западу от нее, жили кельтские племена; в верхнем бассейне Дуная вся речная сеть Верхнего Рейна и Майна, а по Нижнему Рейну – вся страна до водораздела с бассейном Везера были в руках кельтов. Даже, быть может, кельты тогда жили еще дальше к востоку до западной местности по Вере и Фульде, до страны Геттингена и Хильдесхайма; здесь и теперь встречаются кельтские названия, в особенности названия потоков, которые, однако, уже необыкновенно рано приняли германскую форму.
11
Под названием Thule у древних известен был остров или группа островов на самом Крайнем Севере. Полагают, что их следует отнести к Шетландским островам. –